– Тогда два вопроса.

– Давай.

– Первый, как же тогда эти Кащеи лечили сами себя?

– Сами себя они не лечили. Они лечили друг друга. По принципу «Кащей помоги Кащею». Именно для этого они и собирались на свои шабаши.

– Только для этого?

– Нет, наверное, потом оттягивались после трудов праведных на своих спецобъектах. Как мы с тобой недавно в этом чудном месте. Но, скорее всего это не было пьянством и обжорством. Чистое веселье и здоровый секс. Ведь это тоже своего рода восстанавливающая терапия.

– Тогда второй вопрос. Чего же тогда этих Кащеев не заставили продлять жизнь разным царям, королям и императорам?

– Пытались заставить. Да тем самым и вывели. Ибо, скорее всего, эффективность всех этих методов сильно зависит от того, что можно назвать моральной чистотой как целителя, так и исцеляемого. При этом мораль в данном случае не юродская христианская, а здоровая языческая.

– Ба, да ты еще и сатанист!

– Проехали. А пока продолжим. Со здоровой моралью целителей все ясно. Есть неопровержимые данные, что все экстрасенсы, начинающие лечение за большие деньги, быстро теряют свои способности.

Ну, а в отношении всех этих императоров все тоже ясно. Это такая мразь, что на них эти методы не действуют. Или действуют весьма слабо.

– Опять вы за ваш анархизм, волхв. Как это типично для интеллигентов!

– Вот не надо меня ловить на слове, полковник. Тем более, что я не только интеллигент. Мы с вами в одном звании.

Валерий удивленно посмотрел на Буробина. А тот рассмеялся.

– Проглядели, Мефисофель. Проглядели. Милый тестюшка хочет официализировать мое положение в аппарате консультантов своего отдела. Поэтому вспомнил старое правило, что после защиты докторской можно присваивать звание майора запаса. Ну, а где майор, там и полковник. С его то возможностями.

– Поздравляю, – протянул Валерий.

– Поздравление принято, коллега. Итак, отрицательный характер деятельности всех этих царей и королей не позволял им наслаждаться долголетием. Впрочем, не только характер деятельности. Но и образ жизни. Много любили они скоромненького. А для эффективности биорезонансных методик организм должен быть чист.

Еще вопросы?

– Вопросы есть. И немало. То, что ты сказал, сильно меняет дело. Значит, все эти вещи бессмысленно применять к представителям политической верхушки. Они на них не подействуют, и эти работы не вызовут у них интереса.

– Не все так печально. Некоторый эффект несомненно будет. Ибо теперь для его достижения не надо выжимать досуха некоего экстрасенса, который потеряет свои способности раньше, чем некая коронованная сволочь немного оздоровится. Эту сволочь можно оздоровить с помощью технических средств, имитирующих действия Кащея.

– Заметно? Это будет заметно самому пациенту?

– Да, кое-какой эффект он почувствует. И возрадуется, и даст указание продолжить работы. Но, извини, я не верю, что ты и твои шефы так уж хотят продлить дни всех этих старых маразматиков из Политбюро. Более того, думаю, что все как раз наоборот.

– Знаешь, раньше ты был просто безбашенным. А теперь, вроде бы получив все, став доктором, директором, полковником, женившись по любви на красивой сексапильной девушке, которая родила тебе чудного сына…

– Слушай, давай не будем продолжать инвентаризацию моих достижений и удач. Так мы дойдем и до услуг очаровательных ведьм на этом объекте, куда простой мэнээс не попал бы и за миллион долларов наличными.

– Ладно, так вот. Теперь ты стал убежденным врагом этого режима. Почему?

– Я был врагом и раньше. Был всегда. Но врагом тайным. Не имеющим возможности с ним бороться. Тем более бороться руками самих же клевретов этого режима. А теперь я получил эти возможности. И с удовольствием расскажу тебе, как можно извести всю сволочную верхушку нашей красной империи. Ведь ты это хотел от меня услышать?

– Валяй.

– Итак, для начала мы демонстрируем пациенту эффективность метода. Он начинает принимать наши препараты. А теперь один пример. Знаешь, весь мир обошла одна сенсация. Некий американский школьник умер прямо на уроке от приступа астмы. Рядом пролетала пчела. Она села на лицо школьника и ужалила его в глаз.

Школьник ожил. Более того, его астма прошла.

Этот пример демонстрирует терапевтические возможности биорезонансного метода. Ибо это в чистом виде сверхмалое воздействие возвращающее жизнь.

– Но мы сейчас, вроде говорим об обратном процессе…

– Да и я о том же. Представь, что пчела ужалит в глаз совершенно здорового человека. У него будут крупные проблемы. И может он даже умрет. Такие случаи бывали. А теперь представь, условно говоря, что пчела жалит нашего больного. Он выздоравливает. И мы для укрепления здоровья прописываем ему еще один курс нашего лечения. Наша условная пчела опять жалит его. Но на этот раз он подыхает.

Учти, в наших методиках нет того, что можно назвать передозировкой. Там вообще нет никакой химии. Это медицинское убийство не ловится никакой экспертизой.

Буробин говорил с увлечением. Его, что называется, несло. Валерий слушал внимательно, не перебивая. Между тем, Петр продолжал.

– Но дублирование наших воздействий это самый простой пример. Можно ведь добиться такого же эффекта, если в процессе лечения организм, вопреки рекомендациям будет «загрязнен».

– Это как?

– А так. Идет наше лечение. При этом нельзя есть мяса, копченостей, алкоголя и тому подобных вещей. Пациент все это выполняет и успешно оздоравливается. А потом приходит друг и говорит: «Слушай, выпьем ка пивка под копченную рыбку». «Да мне нельзя, врачи запретили». «Да брось ты, один раз можно и нарушить».

И клиент «нарушает». Рядом едят ту же рыбку и пьют то же пивко еще несколько человек. Рыбка чудная. Пивко тоже.

Но все остаются живы. А у клиента обострение всего, от чего мы его лечили. И он через несколько дней подыхает.

– Подохнет наверняка?

– Если это будем мы с тобой, то нет. А если наши старцы из Политбюро, то да. Резервов адаптации у них уже нет.

– Опасный вы человек, полковник.

– Не более опасный чем вы, Мефистофель.

– Таким образом, Юрий Владимирович, мы можем не вызывая никаких подозрений обеспечить естественную смерть объекта номер один в любое удобное для нас время.

Борис Петрович докладывал своему боссу в его огромном кабинете, из окна которого открывался вид на Лубянскую площадь. Генерал был в форме и, что редко бывало с ним в жизни, по-строевому подтянут.

Шеф КГБ, с бледно-розовой лоснящейся кожей цвета сырого мяса, массивным рыхлым носом и выпуклыми светлыми глазами, смотрел на генерала не мигая, из-под толстых стекол очков.