— Они мои! — хихикнул дьявол. — Теперь они принадлежат мне. Это ты подарил мне их! Я благодарю тебя, брат Балестрано. Вскоре ты тоже отправишься ко мне.

Взвился песок, и алый ужас разлился в душе Жана Балестрано. Темные чешуйчатые лапы демонов начали хватать его за ноги, пытаясь утянуть за собой, сквозь песок, в ад. Завопив, Балестрано почувствовал, как Хейворти и ван Вельден изо всех сил дернули его назад. И тут все закончилось. Перед ним, как и прежде, простиралась спокойная пустыня, и не было ни горящих ненавистью глаз дьявола, ни хватких демонов, а мертвецы по-прежнему лежали на том же месте, где он их увидел.

— О Боже… что это было? — охнул Балестрано, тщетно пытаясь изгнать ужасные видения из своего сознания. — Что это было?

— То же самое произошло и с нашими воинами, — ответил Хейворти и указал на мертвецов. — Это ловушка, брат Жан. Черная магия. Каждый, кто попадает в зону ее действия, теряет рассудок. И граница этой зоны, — отпустив руку Балестрано, он повернулся и провел острием меча линию на песке, — проходит здесь.

Жан Балестрано в изумлении уставился на седовласого магистра.

— Магия? — прошептал он. — Ты уверен? Хейворти, не скрывая раздражения, поджал губы.

— Магия или дело рук дьявола. Называй как хочешь. Это воздействие энергии Некрона. Ловушка. — Мрачно кивнув, он издал звук, отдаленно напоминавший смех. — Мы ближе к нему, чем предполагали. Брат Бото и я уже давно ощущали это, но мы не знали, что именно. И мы не знали, насколько приблизились к замку.

— Вы это знали? — Балестрано попытался не выдать своего страха, но дрогнувший голос подвел его.

Хейворти, почувствовав невысказанный упрек в словах Великого магистра, почти зло подтвердил:

— Мы знали, что тут что-то есть, это правда. Но не знали, что именно. К тому же, начиная войну, всегда приходится рассчитывать на человеческие жертвы, — добавил он.

Балестрано сглотнул. Горькая желчь начала скапливаться у него под языком. «Господи, что же с нами происходит», — в ужасе подумал он. Ему еще никогда не приходилось видеть брата Руперта таким. Магистр войны говорил о смерти четверых своих братьев так, как будто они были лишь пешками в шахматной партии. Но он решил оставить свои мысли при себе и, бросив последний взгляд на мертвецов, повернулся к фон Шмиду и де ла Круа.

— Пускай рыцари отступят немного, — приказал Балестрано. — Выставите стражу, чтобы никто по ошибке или из любопытства не зашел в опасную зону. Сделаем здесь привал. Как только лагерь будет разбит, вы и два других магистра зайдете ко мне в палатку. Мы должны обсудить, что нам теперь делать.

Не знаю, сколько я простоял там, глядя на Присциллу, — минуты, часы или целую вечность. Время не имело никакого значения, ведь я все равно не ощущал его течения, не говоря уже о том, чтобы прояснить свои мысли.

Я знал лишь, что все происходило не так, совершенно не так, как я ожидал.

Сколько же раз я представлял себе эту сцену? Тысячу? Наверняка больше, ведь ради этого мгновения я жил весь последний год, объехал полмира и вступил в схватку с силами, об истинной мощи которых до сих пор не догадывался.

Присцилла!

Передо мной стояла моя Присцилла, единственный в мире человек, которого я когда-либо любил. Конечно же, я сомневался — в себе, в ней, в моей любви к ней, и это происходило не раз. Но теперь все это осталось в прошлом, я позабыл обо всех сомнениях в тот самый момент, когда она, выпрямившись, встала передо мной.

Она проснулась.

Бледная, закутанная в черно-зеленую накидку Некрона, едва державшаяся на ногах, так что магу пришлось взять ее под руку, девушка смотрела на меня пустыми глазами. Честно говоря, это нисколько не пугало меня, поскольку я знал, что она почти год находилась в глубокой коме. Заговори я с ней сейчас, она вряд ли узнала бы меня. Но я не стал этого делать. Я просто не мог. Да, я часто представлял себе, как все это произойдет, как я освобожу Присциллу из плена Некрона, как заключу ее в объятия, прижму к себе и почувствую ее близость, почувствую великолепное, неописуемое счастье от того, что она рядом. Но сейчас я стоял будто парализованный и неотрывно смотрел на нее.

Она проснулась!!!

Вот и все, о чем я мог думать. Эта мысль заполнила все мое сознание.

— Ну, Роберт Крейвен?

Прошло довольно много времени, прежде чем я понял, что Некрон обращается ко мне, ожидая ответа. С трудом оторвав взгляд от лица Присциллы, я посмотрел на Некрона. Лицо старого мага оставалось равнодушным, и лишь в глазах светился триумф зла.

— Как видишь, я сдержал свое слово, — продолжил он.

Я хотел ответить, но Тень поспешно опустила ладонь на мою руку и сжала пальцы. Я понял ее намек, но заметил также, что от Некрона не ускользнул этот жест. Триумф в его глазах сменился насмешкой.

— Что все это значит, Некрон? — резко спросила Тень. — Что означает это представление?

— Умный вопрос, элохим. — Некрон тихо рассмеялся. — Но его проще задать, чем на него ответить.

Помолчав, он прислушался, а затем хлопнул в ладоши. Словно из ниоткуда за спиной старца появились две фигуры в черных одеждах. Один из драконоборцев подошел к Присцилле и осторожно обнял ее за плечи, чтобы она не упала. Некрон, повернувшись, подошел ко мне с Тенью.

— Давайте перейдем в более удобное место, где мы сможем поговорить.

Я не сдвинулся с места.

— Не волнуйся, Роберт, — сказал Некрон. — Твоя подружка пойдет с нами.

Он вновь хлопнул в ладоши, и второй драконоборец, подойдя к Присцилле, взял ее под руку. Девушка попыталась сделать шаг, и я сразу увидел, что ее движения были движениями марионетки. Взгляд Присциллы по-прежнему оставался пустым, и без помощи слуг Некрона она тут же упала бы.

— Что вы сделали с ней, чудовище? — спросил я, и мой голос показался мне чужим.

— Я ничего с ней не делал, Роберт, — серьезно ответил Некрон. — Она в том же состоянии, в каком и попала ко мне. Для нее течение времени остановилось.

Не имея на то никаких оснований, я все же поверил ему. Когда Некрон выкрал Присциллу из моего дома по адресу: площадь Эштон-плейс, 9 в Лондоне, Присцилла была больна. Тяжело больна. Но я об этом забыл. Как бы смешно это ни звучало, все действительно так и было. Я искал ее целый год, и за этот год не прошло и дня, чтобы я не думал о ней, но память сыграла со мной злую шутку. Я помнил все, что любил в При — ее волосы, нежный голос, хрупкость, взгляд раненой косули, ее уязвимость… И это вытеснило из моей памяти образ другой Присциллы, девушки, одержимой духом ведьмы. Ей так и не удалось справиться с этой одержимостью.

— А он? — Тень указала на второй гроб, в котором лежал Шеннон, погруженный в такой же магический сон, как и Присцилла.

На этот раз Некрон лишь покачал головой.

— Нет, — резко заявил он. — Это не входит в мое предложение. Этот человек меня предал. Он принадлежит мне.