— Это всё?

— А можно я частями расплачусь?

Ведьма хмыкает и громогласно хохочет, хлопая ладонью по столу. Не совсем понимаю, что конкретно развеселило Марию, и терпеливо жду утвердительного или отрицательного ответа. Неожиданно женщина замолкает, прислушивается к тишине и улыбается:

— Моя мертвая бабуля говорит, что оплата справедлива.

— А я не согласна с вашей бабулей, — скрещиваю руки на груди. — Конечно, нам стоило оговорить цену до того, как вы мне мультики сомнительного содержания показали, но я придерживаюсь мнения, что каждый труд должен быть оплачен по названной цене.

— Дура, что ли? — брови ведьмы ползут вверх. — Иди. Иначе я тебя отсюда веником прогоню.

— А еще вам стоит поработать над сервисом и клиентоориентированностью, — строго отвечаю я и капризно веду плечиком.

В меня летит рыбья голова, и я визгом выскакиваю в коридор под смех чокнутой стервы. В гневе спускаюсь в парикмахерскую и приглаживаю волосы вспотевшими ладошками.

— Нагадала чего? — интересуется дама с бигудями на голове.

— Нагадала, — кусаю губы и зло вышагиваю к двери.

— Мне тоже нагадала эта юродивая дерьма всякого, — бурчит женщина и утыкается в журнал.

— Так и мне ничего хорошего не показала, — оглядываюсь. — Шарлатанка.

— Она та еще сука, но не шарлатанка, — отвечает печальная и болезненно тощая женщина в углу. — Будь она шарлатанкой, то клиентов у нее было бы намного больше. Мы готовы платить за ложь, а не за правду.

В растрепанных чувствах выскакиваю на улицу и бегу мимо ничего не подозревающих прохожих. Больше к гадалкам ни ногой. Есть вещи, о которых лучше не знать. Ноа был прав, груз прошлых жизней обязательно отравит настоящее презрением к себе. Ну не могла я в одной из реинкарнаций отрастить бороду и каждое утро смазывать ее свиным жиром!

Чудны дела твои, Вселенная. Два дурака, страдающие по возлюбленным из прошлого, во-первых, были одержимы одной душой, а, во-вторых, не узнали во мне эту самую перерожденную душу. Обидно. Понимаю, что моя досада нелогична, но какого черта Карн и Агатес выёживались и прикрывались скорбью по давно ушедшей любви, если не в силах разглядеть во мне ту, по которой они веками плакали? На минуточку, один — Лесной Бог, а второй — сильный Колдун! Какая-то тетка, пропахшая рыбой и картошкой, со стеклянным шаром по щелчку пальцев распутали клубок перерождений, а эти…

С другой стороны, я действительно другой человек, и прошлые жизни меня не должны беспокоить, но я злюсь. Так злюсь, что решаю не говорить Карну и Агатесу о том, что их заложница и Обещанное Дитя — привет из прошлого. Пусть дальше страдают. Я хочу, чтобы любили и боготворили меня — Венди. Венди Бэлл с улицы Риз, а не пастушку Жули и вредную старуху. Я ведь такая замечательная и интересная личность.

Несколько минут рассматриваю в зеркале отражение и прикидываю в уме, как бы я выглядела с бородой и мускулами, и печалюсь, что некоторыми прошлыми жизнями совсем не горжусь. Честное слово, лучше бы люди после смерти обращались в прах и воссоединялись с бесконечной Вселенной. Страшно подумать, кем я буду в следующем перерождении.

Сердито умываюсь. И уже не мучит меня тоска по Карну и Агатесу, потому что они жуткие эгоисты, зацикленные на себе и душевных терзаниях. Нравится им быть особенными, вечно влюбленным и несчастными.

— Рыжая, какого хрена ты не сказала, что нашла Первого?! — дверь в ванную комнату распахивается и на пороге стоит оскорбленный Агатес.

— А ты не спрашивал, — невозмутимо промакиваю лицо пушистым полотенцем.

— Ты должна была…

— Ничего я тебе не должна, — поворачиваюсь к гостю и затягиваю пояс на халате. — Ты, как и твой дружок, бесполезный… — подбираю емкое слово и устало говорю, — дурак.

Агатес удивленно хлопает глазками и кривится:

— Ты охренела?

— Да, — киваю. — Охренела. Это все, что ты хотел сказать?

Колдун обескуражен, и мне нравится его недоумение и растерянность. Вместо того чтобы поблагодарить меня за услугу, он решил в очередной раз меня обвинить и никак не ожидал, что влюбленная идиотка покажет зубки. Да, мой милый старичок, я умею быть стервой. Как тебе? Не нравится?

— А чего ты так осмелела? Да я тебя…

— Что? — делаю шаг к Агатесу и заглядываю в глаза. — Чарами своими очаруешь, рот заткнешь, а потом отымеешь у раковины, чтобы неповадно было перечить?

Колдун медленно моргает, обдумывая мои слова, и тихо отвечает:

— Я, в принципе, не против…

— Я против, — щелкаю гостя по носу.

— Ну да, — ухмыляется Колдун, и его лицо оказывается в сантиметре от моего, — ты же только по большой любви, — тыкает пальцем в амулет и шипит разъяренной гадюкой. — Вот и развлекайся с этим огрызком. В мире полно более сговорчивых шлюх.

— Да вот только такой, как я больше нет, — хлестко бью по ладони Агатеса. — Я как снежинка, уникальна. Просто ты тупой и старый маразматик. Проваливай! Еще сдохнешь здесь от сердечного приступа.

Гость что-то неразборчиво урчит на колдунском, и меня оплетает вибрирующая теплом призрачная сеть, что тянется паутинкой из амулета. Агатес скрипит зубами и бьет кулаком по косяку:

— Сука! Сними цацку, и тогда мы с тобой поговорим!

Трепетно касаюсь губами куска хрусталя, томно глядя в лицо Агатеса, в глазах которого горит пламя гнева.

— Обязательно последую твоему совету и поиграю с волшебным камушком. Не зря же он так вибрирует в моих нежных пальчиках.

— Мерзавка.

— А нечего обижать милых скромниц.

— Это ты-то скромная? — Агатес окидывает меня презрительным взглядом.

— Была.

— Зря ты так со мной, — высокомерно хмыкает Колдун. — Я найду способ тебя утихомирить. Всё, шутки кончились. Пора браться за твое воспитание.

От слов и строгого тона Агатеса между лопаток бегут мурашки и теплеет внизу живота. Вспоминаю мужское естество, что едва можно обхватить пальцами у основания, и на выдохе закусываю губу.

— Чего ты ерепенишься? — сипло спрашивает Агатес и касается щеки. — Насладимся друг другом, Рыжая.

— Мой милый колдун, — шепчу в губы гостя и медленно поглаживаю его восставший и член сквозь грубую джинсовую ткань, — а кроме удовольствия ты можешь еще что-нибудь предложить?

— Нет.

Улыбаюсь и зло толкаю подлеца в грудь. Агатес теряет равновесие и с глухим рыком падает в черную мглу, что поглощает его без остатка. Стою у двери несколько секунд, ожидая, что Колдун вернется наказать меня, но он, по-видимому, решил затаить обиду.

Долго не могу заснуть, ворочаюсь, прокручиваю в голове разговор с Агатесом и переигрываю на разные лады наш диалог, полный желчи и раздражения. В одном из вариантов Колдун добивается гнусной цели, и прямо на коврике в ванной мы предаемся страстному и громкому разврату, а потом на мои крики приходит Карн и присоединяется к веселью. Грубо и властно хватает меня за волосы и одним уверенным толчком овладевает ртом. Задыхаюсь, бьюсь в конвульсиях острого наслаждения и с благодарным мычанием принимаю мужское семя до последней капли.