Животные были повсюду. Они широко открытыми глазами внимательно наблюдали за ним в темноте. И в этих глазах отражались круги желтого цвета, огни фар его машины.

Направляясь на запад, через Черные холмы Вайоминга, Дэвид приблизился к границе штата Небраска. Он остановился в нерешительности и открыл окно, чтобы послушать ветер. Здесь желтые сосны были темными и массивными, а их кроны шептали ему, в какую сторону надо направляться. «Поверни налево, на шоссе, жми на газ», — слышалось Дэвиду.

Он получал направления своего пути от природы: от солнца, луны, ветра. Природа говорила с ним, словно мать. Он получал знаки, которые не мог истолковать, и следовал им, не задавая много вопросов. И эти знаки всегда вели его к животным, к созданиям, которым требовалась помощь.

Одна из собак залаяла, и Дэвид решил, что настало время всем немного прогуляться.

— Хотите на улицу? — спросил он.

Две собаки заскулили в ответ.

Бросив взгляд в зеркало дальнего вида, Дэвид увидел большую машину с цистерной. Он затормозил у обочины, пропустив ее, а затем открыл заднюю дверь, чтобы выпустить собак. Они поплелись к деревьям без всякой радости от ощущения свободы, обыкновенно свойственной собакам. Делая свои дела, они тем не менее очень внимательно следили за своим хозяином.

Когда собаки закончили, Дэвид свистнул. Звук был длинный, низкий, похожий на охотничий зов совы в чапарале. Собаки медленно побрели назад к машине, низко опустив головы. Одна из них сжимала в зубах старую, потрепанную игрушку.

— Залезай, Петал, — произнес Дэвид и потрепал ее по голове. — Молодец, девочка.

Петал, белый питбуль с черными и коричневыми пятнами, была первой спасенной им собакой, и Дэвид любил ее больше всех на свете. В своих массивных челюстях Петал сжимала игрушку, которая насквозь пропиталась ее слюной. Это была старая игрушка из его детства. Дэвид сам дал ей эту вещь, чтобы собака чувствовала, что о ней заботятся и любят ее.

Когда все благополучно уселись в старую машину, Дэвид открыл бардачок. Он забросил школу так давно, что даже не помнил, действительно он туда ходил или нет. Школа ничего для него не значила, а вот путешествия значили многое. Природа учила его лучше, чем школьные преподаватели. Сейчас она так сильно тянула его к себе, что он дышал с трудом.

Почти всегда его работа, спасение кого-либо, находилась в Вайоминге. Во многих амбарах прятались бродячие коты, сотни собак на фермах страдали от жестоких хозяев. Но сейчас он чувствовал, что его влечет какая-то неодолимая сила, так же, как леска увлекает за собой пойманную рыбу. Эта сила вела его в Небраску. Он никогда еще не испытывал ощущение такой силы. Его глаза повлажнели от напряжения, а во рту пересохло, как в пустыне.

Кто-то или что-то нуждались в нем. Порывшись в бардачке, Дэвид нашел то, что искал. Это был специальный пакет, в котором лежали швейные иглы, авторучка и чернила. Иглы он пока отложил. Макнув кончиком ручки в баночку с чернилами, Дэвид стряхнул крупные капли чернил прямо на грязный пол машины.

Настроив зеркало заднего вида, он поднес ручку к лицу. Было уже совсем темно, но лунный свет, пробиваясь сквозь верхушки сосен, давал скудное освещение. Очень осторожно, почти высохшим кончиком ручки, Дэвид стал рисовать на левой щеке, а потом на правой.

Изображения, которые он нанес, означали защиту и то, что надо спасти. Он знал, что впереди его ждет что-то большое. Возможно, это раненый пес, брошенный выводок котят или сова со сломанным крылом. Дэвид не знал этого и не узнает, пока не доберется до места.

Дэвид завел мотор и продолжил путь через Черные холмы в Небраску, ощущая, будто направляется навстречу опасности. Он очень волновался, словно ожидал увидеть что-то новое и гораздо более значимое, чем раньше.

Предсказание Далтона Такера сбылось: пошел дождь. Первые робкие капли вскоре превратились в сплошные потоки воды. Серебряные струи дождя падали на горы Уинд-Ривер, наполняя озера и реки. Бизоны, лоси и антилопы пили бок о бок со стадом. Расщелины наполнились водой, и целые армии гремучих змей вылезли наружу. Пыль превратилась в грязь, и земля стала напоминать скользкое желе.

Джеймс перегонял стадо с летнего пастбища. На нем была его шляпа, зеленый непромокаемый плащ, который доходил до щиколоток, и бандана, повязанная на шее. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Хотя Джеймс был в седле, он промок насквозь. Край его шляпы напоминал носик чайника, из которого беспрестанно льют воду, причем прямо ему на штаны. По крайней мере это отвлекало Джеймса от мыслей о худшем: прошло уже шесть дней, как пропала его дочь.

Телята скользили в грязи, стараясь быть ближе к своим матерям. Те, что моложе, пищали, а их матери жалобно мычали в ответ. Джеймс с командой уже шесть часов вел животных, и телята, похоже, начали отставать. Если бы у них был выбор, то они никогда в жизни не отстали бы от своих мам, которые кормили и защищали их, а телята пользовались этими благами так долго, сколько бы им позволили.

Джеймс заботился о стаде и ненавидел, когда животные страдали, но, к сожалению, это было неизбежно: телята должны учиться выживать, искать корм и воду самостоятельно. Каждая голова в стаде стоила определенных денег, и наступали такие дни, как, например, сегодня, когда Джеймс вспоминал, что занимается мясным бизнесом, а не работает в ветеринарии. В его фермерской жизни были определенные моменты, которые он ненавидел, и это был как раз один из них.

— Джеймс! — позвал его Пол Марч, пресекая попытку пары животных убежать. — Тут один застрял.

Джеймс обернулся, чтобы посмотреть. Ливень превратил пастбище в болото, и один теленок попался. Джеймс подъехал ближе. Теленок погрузился в коричневую жижу по грудь. Его глаза напоминали глаза ребенка, потерявшегося в большом магазине: в них отражались беспомощность и страх. Джеймс не позволил чувствам взять верх. Он снял с седла лассо и, не церемонясь, набросил петлю на шею животного.

— Хорошо застрял, — произнес Пол, подъехав сзади.

— Сейчас вытащим, — отозвался Джеймс. Он обмотал конец веревки вокруг луки-рога[9]и слегка пришпорил лошадь — теленок не пошевелился.

— Льет как из ведра, — проговорил Пол.

— Зато никто сегодня не хочет пить, — ответил Джеймс, поправив воротник плаща, с которого стекали струи воды. Лошадь напряглась сильнее, и теленок сдвинулся с места. Он выскочил на поверхность, как поплавок, тут же встал на ноги и побежал к матери.

— Слышал, что Дейзи приедет, — произнес Пол. — Это правда?

— Это Луиза так говорит. — Джеймс вчера услышал об этом.

Похоже, что Луиза сама заварила кашу, вызвав Дейзи на откровенный разговор. Дейзи ничего не упоминала о том, что собирается сюда, когда разговаривала с ним. И это было похоже на правду, так как она страстно ненавидела это место и старалась держаться отсюда подальше.