Павловна. – Выгнали тебя оттуда за пьянство, а потому ты усвоить не успел, что в неделе семь дней, а никак не десять.

Она с укоризной посмотрела на живописца.

– Не, я не то имел в виду… – смутился Григорий. – Я хотел сказать, что, может, семь дней, а не успею – так десять.

– Легко Вам в Ваших художествах! – Маргарита Павловна отошла от собственного портрета и направилась к своему столу. – Вот если б мне так отчётность составлять: хочешь – семь пиши, а хочешь – десять!

Художник и следователь, как на приёме у товарища Сталина, повернулись вслед за её движением.

– Неделю, Маргарита Павловна, – решился вмешаться в разговор Васнецов. – Григорий закончит Ваш портрет ровно за неделю.

– За неделю он меня прикончит, – буркнула Нечетова, усаживаясь в кресло. – А ты на него не дави! – грозно глянула она на Васнецова. – Привык там с преступниками по фене ботать, так и творческому человеку норовишь судьбу сломать. Он, может, через мой портрет в люди выйдет.

– Да я и так, Маргарита Павловна… – самолюбие Штриха вновь подавило в нём инстинкт самосохранения. – Мои работы, между прочим, в Российском Национальном музее выставляются, в галерее современного искусства…

– Вот я тебя сейчас из кабинета выставлю… Вместе с твоим покровителем, – взгляд Нечетовой заставил присутствующих замереть. – И пошлю куда подальше… В музей!

– Простите, – в кабинет главбуха заглянул шеф-редактор Алик Лунц. – Добрый день, Маргарита Павловна. Добрый день, господа, – кивнул он стоящим по стойке «смирно» Васнецову и Штриху.

– Для кого – добрый, а для кого и сумасшедший, – ответила Нечетова.

Художник и следователь на приветствие Лунца не отреагировали.

– Я, Маргарита Павловна, принёс Вам часы работы информведущих за прошлый месяц, – Алик приблизился к столу главбуха и положил перед ней распечатанный лист.

– Принёс – клади, – спокойно разрешила Нечетова, – Только я теперь не знаю, когда вы зарплату получите, – она посмотрела куда-то в окно.

– А что случилось? – обеспокоился шеф-редактор.

– Да уж месяц, как случилось, – недовольно сообщила Маргарита Павловна, продолжая созерцать городской пейзаж. – Завалились ко мне эти двое, – она указала рукой на «виновных», – И работать с тех пор нормально не дают.

– Какая красота! – тихо воскликнул Алик, заметив портрет. – Насколько я понимаю, копия «Портрета купчихи Нечетовой»… Господи, как Вы похожи! Маргарита Павловна, это останется в веках! – он всплеснул руками.

– От меня скоро ничего не останется, – проворчала Нечетова, разбирая бумаги на столе.

Но по лицу Маргариты Павловны было видно, что оценка портрета Аликом ей польстила.

– Несомненно, шедевр, – Алик, приложив палец к губам, любовался работой Штриха. – Ты очень талантлив, Григорий, – не сводя глаз с картины, обратился он к художнику.

– Вы что, знакомы? – Васнецов изобразил удивление.

О знакомстве художника с бывшим заведующим музейным отделом он прекрасно знал из досье Алика Лунца.

– Да, встречались среди картин… – высокопарно промолвил Алик, оборачиваясь к следователю. – Я раньше в Российском Национальном музее работал. А Вы, простите, кто будете?

– Я занимаюсь организацией выставок, – уклончиво ответил Михаил Викторович, глянув краем глаза на Маргариту Павловну.

Их взгляды встретились.

– Я вам не мешаю? – резко подала голос Нечетова. – Может, мне выйти? А вы тут без меня разговор о высоком искусстве продолжите… А заодно и отчёты составите!

– Извините, Маргарита Павловна, – Лунц направился к двери.

– А что, Алик, и, правда, Гришкина работа – шедевр? – внезапно остановила его императрица «Радио Фокс».

– Насколько я могу судить, Маргарита Павловна… – Лунц вернулся к картине, снял очки и внимательно осмотрел её вблизи. – Да. Оригиналу ничем не уступает. Впрочем, с оригиналом эту копию мы сравнить пока не можем. – Алик выпрямился и надел очки. –

«Портрет купчихи Нечетовой», как известно, похищен и до сих пор не найден.

– Скоро найдут! – уверила его Нечетова, забивая какие-то цифры в компьютер.

Михаил Викторович внутренне напрягся.

– Возможно, возможно… – пробормотал Алик. – А для какой выставки делается копия? – поинтересовался он у Васнецова.

– Это выставка пока только планируется, – неохотно ответил Михаил Викторович. – На ней будут представлены копии полотен, похищенных в разные годы из российских музеев. Среди них – «Портрет купчихи Нечетовой».

– Странно, – пожал плечами Лунц. – Насколько мне известно, портрет Маргариты Павловны пишется для проекта «1000 лучших людей России».

– Они сами не знают, для чего пишут… – вмешалась было Нечетова, но Михаил Викторович рискнул её перебить.

– «1000 лучших людей России» – это отдельный проект. И для него будет написан отдельный портрет.

– Ещё один портрет? – изумился Алик. – Ну, тогда Григорий Штрих станет нашим постоянным сотрудником. А «Радио Фокс» единственной радиостанцией в мире, в штате которой есть художник.

– Вы что же?! – побагровела от возмущения Маргарита Павловна. – Мой кабинет навечно решили в балаган превратить? И ещё одного дармоеда на шею радиостанции повесить?.. Ты, Лунц, я смотрю, не только башку бреешь, но и мозги в ней соскабливаешь!

– Извините, Маргарита Павловна, – натужно осклабился Алик. – Моя шутка, наверное, неуместна…

– Кстати! – переключилась Нечетова на Штриха. – Не мешает и мне домой копию сделать. А то одна выставка, другая, а я тут целыми днями позирую и должна буду по музеям ходить? За свои же деньги на себя смотреть? Нет, так дело не пойдёт! Напишешь, Григорий, мне персональную копию за счёт… Как там тебя? – кивнула она на Васнецова.

– Михаил Викторович, – подсказал Васнецов.

– За счёт заведения Михаила Викторовича.

– Но Маргарита Павловна… – пролепетал Штрих.

– Приступай! – приказала Нечетова. – Даю тебе ещё десять дней. Остальные свободны! – она пристально посмотрела на шеф-редактора и следователя.

И тот, и другой молча покинули кабинет главбуха.

– Шутить с Маргаритой Павловной надо крайне осторожно, – усмехнулся Алик, когда они оказались в коридоре. – А куда Вы отправите портрет, когда выставка закончится? – неожиданно спросил он.

– Куда отправим? – задумался Васнецов. – На другую выставку… В другой город… У нас в стране много постоянно действующих экспозиций.

– Я вот что подумал, Михаил Викторович… – Лунц достал сигарету и закурил. – Копию «Портрета купчихи Нечетовой» вполне можно вернуть в музей.

– В какой музей? – опешил следователь.

– В Российский Национальный, где она всегда и находилась.

– Извините, господин Лунц, – хмыкнул Васнецов. – Но в Российском Национальном музее висел подлинник, а не копия. А подлинник, как Вы справедливо заметили, похищен.

– Но копия всё равно лучше, чем пустое место, – Алик с наслаждением затянулся. –

По крайней мере, посетители смогут увидеть, как выглядел этот бесценный шедевр.

– Это не шедевр, это копия, – ход мыслей шеф-редактора начал раздражать «организатора выставок». – Показывать копию вместо оригинала – значит обманывать людей.

– Обманывать необязательно, – Лунц наслаждался процессом курения и сохранял безмятежность духа. – Можно указать, что это копия, и даже сообщить, с кого она была написана. Экскурсантам будет весьма интересно.