Она вздрогнула всем телом:

— Отлично!

Зазвенел будильник. Натали с недовольным стоном перекатилась на бок, выключила его и прижалась к Раю. Он что-то проворчал, одной рукой прихлопнул кнопку звонка, а другой уложил ее на себя.

— Почему такой шум? — спросил он, рассеянно проведя пальцами вдоль ее позвоночника сверху вниз.

— Чтобы разбудить меня.

Он приоткрыл один глаз. Ну да, надо было заранее догадаться. По утрам она выглядит так же замечательно, как и в другое время суток.

— Зачем?

— Так положено. — Голова у Натали по-прежнему кружилась; она отбросила волосы со лба. — Звенит будильник, я встаю, принимаю душ, одеваюсь, выпиваю несколько чашек кофе и еду на работу.

— Я немного знаком с таким распорядком дня… Тебя что, забыли предупредить, что сегодня суббота?

— Я знаю, какой сегодня день недели, — ответила она. — Мне нужно работать.

— Ничего подобного… Тебе только так кажется! — Он положил ее голову к себе на плечо и покосился на циферблат будильника. Семь утра! Рай подсчитал, что за всю ночь им удалось поспать часа три, не больше. — Спи дальше.

— Не могу.

Он испустил страдальческий вздох.

— Хорошо, хорошо! Но ты должна была заранее предупредить меня о своей ненасытности. — Ему не терпелось доставить ей удовольствие; повернув ее на бок, он слегка куснул ее за плечо.

— Я имела в виду совсем другое! — Смеясь, она попыталась высвободиться. — Надо просмотреть кое-какие документы, кое-кому позвонить… — Когда его пальцы коснулись ее груди, она почувствовала, что снова хочет его. — Прекрати!

— Угу… Сама разбудила, теперь пеняй на себя.

Натали ничего не могла с собой поделать — у нее не было сил сопротивляться. Она прижалась к нему.

— Нам еще повезло, что вчера ночью мы не убили друг друга. Ты уверен, что хочешь еще?

— Мужчины вроде меня каждый день смотрят в лицо опасности. — Он впился губами в ее улыбающийся рот.

Выйдя из душа, Натали посмотрела на часы и поняла, что уже на три часа отстает от привычного распорядка. Что ж, решила она, придется сегодня поработать допоздна. Обернув волосы полотенцем, она начала втирать в кожу лосьон. Хороший руководитель ценит свободный график. Зевая, она стерла пар с зеркала и посмотрелась на себя. После безумной ночи с Раем она должна выглядеть измочаленной, опустошенной, утомленной. Однако ничего подобного она не чувствовала. Она выглядела… да, приятно для глаз и хорошо отдохнувшей. И довольной. Почему бы и нет? — подумала Натали, вытирая голову. Позанимавшись сексом, умудренная опытом тридцатидвухлетняя женщина и должна испытывать радость и удовлетворение… И все же никакой жизненный опыт не подготовил ее к тем ощущениям, которые она открыла для себя во время ночи с Раем.

Поэтому она улыбалась как дура, причесывая влажные волосы. Почему бы и нет? Ее тело до сих пор горит и вибрирует; понятно, почему ей хочется петь!

Пожалуй, на один день можно и перекроить рабочий график. Ведь ночь и утро она провела в постели с мужчиной, от которого у нее кипит кровь!

Войдя в спальню, она улыбнулась при виде смятых простыней. Со вздохом подняла с пола остатки короткой сорочки. Бретелька оторвана, кружевной подол едва держится. Да, теперь она понимает, что имел ввиду Рай Пясецки, когда скептически хмыкал, глядя на шикарное белье в ее магазине… В самом деле, замечательно! Рассмеявшись вслух, она отшвырнула сорочку прочь и, принюхавшись, поспешила на кухню.

— Я чувствую, готов кофе, — начала она и замерла на пороге.

Рай ловко орудовал над миской, в которую разбивал яйца. Волосы у него были влажными, как и у нее, потому что он первым успел в душ. Он стоял босиком, в одних приспущенных джинсах; рукава фланелевой рубашки закатаны до локтей.

В ней снова проснулось желание.

— У тебя дома нет почти ничего из еды! — заметил он.

— Я часто перекусываю в городе. — Натали решила отвлечься и взяла кофейник. — Что ты готовишь?

— Омлет. Нашел у тебя в холодильнике четыре яйца, немного чеддера и вялую брокколи.

— Я собиралась сварить ее на пару. — Склонив голову набок, Натали попробовала кофе. — Значит, ты умеешь готовить.

— Каждый уважающий себя пожарный умеет готовить. В депо работают посменно. — Взяв венчик для взбивания, он повернулся к ней и окинул ее оценивающим взглядом. Влажные волосы, сияющее лицо, сонные глаза. — Привет, Длинноножка! Выглядишь замечательно.

— Спасибо! — Она улыбнулась ему поверх ободка чашки. Если он и дальше будет так на нее смотреть, она набросится на него прямо в кухне… Надо поскорее успокоиться, отвлечься на что-то будничное. — Тебе помочь?

— Тосты поджарить сумеешь?

— С трудом. — Натали открыла кухонный шкафчик.

Некоторое время оба работали молча: он взбивая яйца, она закладывала в тостер ломтики хлеба.

— Наверное… — Натали сама не знала, как бы поделикатнее приступить к теме. — Наверное, когда ты служил пожарным, то часто сталкивался с опасностью…

— Да. Ну и что?

— У тебя шрамы — на плече, на спине… — Она увидела их ночью. Его великолепное, замечательное тело было в рубцах и следах ожогов. — Тоже профессия обязывает?

— Совершенно верно. — Он поднял голову. По правде говоря, о своих шрамах и ожогах он почти никогда не думал. Но при ярком дневном свете ему пришло в голову, что роскошной женщине вроде Натали его шрамы могут показаться неприятными. — Они тебе мешают?

— Нет. Просто я невольно задумалась над тем, как ты их получил.

Он отставил миску в сторону и поставил на плиту сковородку. Может, его шрамы ей мешают, а может, и нет. И все же лучше всего сразу покончить с этим вопросом.

— Благодари нашего общего друга Кларенса. Когда я вытаскивал его из огня, который он же сам и развел, обвалился потолок. — Рай до сих пор все отчетливо помнил: огненный дождь, звериный рев бушующего пламени, мучительную боль. — Он рухнул прямо на нас. Кларенс хохотал и вопил. Я вынес его наружу и отключился. Очнулся уже в больнице, в ожоговом отделении.

— Извини.

— Все могло закончиться намного хуже. Меня спас защитный костюм. Я дешево отделался. — Отвернувшись, он вылил взбитые яйца на сковородку. — Мой отец погиб на пожаре. Огонь охватил стены. Когда они вошли в помещение, обвалился потолок… Все погибли. — Рай покачал головой, сам себе удивляясь. С чего он так разоткровенничался? Ведь не собирался… Смерть отца — вовсе не подходящая тема для разговора перед завтраком. — Намажь тост маслом, а то остынет.

Натали молчала. Сейчас она могла думать только о нем… Она подошла к нему сзади, обхватила руками за талию и прижалась щекой к его спине.

— Я не знала, что ты потерял отца. — Оказывается, она почти ничего о нем не знает.