на мотоциклах. Валя была девушкой одного из этих парней, двадцатилетнего Арсена, чем очень гордилась. Крутой он был парнишка. Когда на своём байке за ней в гимназию заехал, все девчонки рты разинули. Собственно с тех пор, как это случилось впервые, Валя учёбу посещала с той только целью, чтоб покрасоваться перед всеми своим парнем и его крутым мотоциклом когда он заезжал забрать её после уроков. Однажды родителей Валентины вызывали к директору из-за этого, так как пошли по школе слухи, что Валя связалась со скинхедами. Что опасно для неё и для школы. Ксения с Петром краснели и бледнели во время разговора с директором и завучем, но с дочерью ничего поделать не могли. Она потом просто заявила, что вообще бросит учёбу, если не отстанут. Так вот на всех этих тусовках, на встречах Арсена и Вали ангел Алина присутствовала и, по мере возможностей, увещевала свою девочку, посылая ей нужные мысли. Всё реже и реже Валя слышала их. Слава богу, хоть послушала свой внутренний голос и отказалась пробовать наркотики на дискотеке, где однажды ей их предложили… И, к радости Алины, парень Валентины не очень-то стремился затащить её в постель. Наверное, боялся, что несовершеннолетняя. А может просто ему нравилось иметь при себе клёвую смазливую девчонку. Как к мотоциклу аксессуар… Кто знает? Но Алине это было на руку. А вот сама Валя всё стремилась соблазнить парня, наверное, хотела показать себя взрослой и самостоятельной женщиной. Но в пятнадцать? Нет, тут ангел Алина старалась, как могла. Кричать Валентине о том, что рано, что опасно, что можно забеременеть и подцепить СПИД. Пока помогало!

В общем, всё чаще плакала Ксения, после того, как дочь являлась за полночь с запахом табака, и иногда, алкоголя. Пётр успокаивал жену, говорил, что пройдёт подростковый возраст, и девочка их образумится. "Но ведь я такой не была!", – говорила в отчаянии Ксения, – "Может это она? Её гены?" Ангел Алина отвечала тихонько Ксении на ушко: "Нет, и я такой не была". Не могли найти родители причин для такого поведения Валентины, их когда-то озорной, милой, непосредственной и открытой девочки.

– Петь, может мы на неё и вправду сильно давили? – вопрошала Ксения.

Муж обнимал Ксюшу за плечи, ласково смотрел в глаза, отвечал как можно более спокойно:

– Ну что ты, дорогая? Да, мы были требовательны, заставляли её хорошо учиться, посещать музыкальную школу, бальные танцы. Но ведь ей самой это нравилось! И время свободное у неё было.

– Ну, не знаю. Может она после смерти бабули с дедом так изменилась?

– Нет, они умерли в 1994 и 95-м. А эта дурь у неё появилась не так давно, в 96-м. Да и как-то незаметно всё произошло… Может пионерлагерь повлиял? Свободу почувствовала…

– Молодёжный лагерь, а не пионерский, Петь. Да она в лагерь ездила с пятого класса каждое лето, и ничего. Всему виной эта её компания на мотоциклах! И как она могла с ними связаться?

– Знаешь что, Ксюш? Я вот жалею, что сразу не пресёк эти её странности в поведении. Надо было сразу запретить ей пупок прокалывать и волосы обстригать и красить. И дома закрыть на фиг! Чтоб забыла дорогу на улицу! До школы на машине, и со школы встречать! Чтоб ни ногой к этим, своим…

– Петенька, так ведь она не маленькая уже. Пятнадцать лет, это не пять, когда можно взять за ручку ребёнка и отвести куда надо, а куда не надо – не водить. Понимаешь?

– Ну, поговори с ней как мать. Без упрёков, спокойно, доверительно. Пусть она что ли хоть своих друзей в гости к нам приведёт, чтоб мы знали с кем общается, на худой конец.

– Да разве я не пыталась! Слушать не хочет. "Отстань", да "не твоё дело!" О, Господи! Каждый день бога молю, чтоб вразумил Валечку, да всё никак!

Ангел Алина искренне жалела Ксению и Петра. Но как им помочь, не знала. Потом всё стало ещё хуже: у Вали появилась взрослая подруга по имени Диана. Ей было девятнадцать. Её она даже пару раз приводила домой. У родителей, конечно, был лёгкий шок. Девушка принадлежала к субкультуре готов. Носила длинные чёрные волосы, красила ногти и губы чёрной помадой, из одежды на ней были чёрные лосины и широкая рубаха в чёрно-белую клетку до колен. На ногах похожие на Валины бутсы, массивные и чёрные. Говорила девушка монотонным загробным голосом, что ввергало маму Ксению прямо таки в панику. Она поила чаем их обеих на кухне, суетилась с ароматным яблочным пирогом, стараясь не задавать лишних вопросов Диане, и не подавала виду, что ей не нравится подруга дочери. Уж какие общие интересы были у девочек Ксения не понимала, о чём они говорят, что делают вместе – не догадывалась. Но вскоре волосы и одежда её дочери стали такими же чёрными, строгими и отталкивающими. Валя реже стала гулять допоздна, зато сидела в своей комнате и часами слушала какую-то тяжёлую рок-музыку на немецком языке. Ксения была обеспокоена. Слава богу, были летние каникулы, и Валя не должна была посещать гимназию. Её всё-таки перевели в десятый класс, несмотря на прогулы. Раньше ведь девочка была отличницей, поэтому решили дать ей шанс.

Ксения зашла в комнату дочери перед сном и увидела её лежащей на спине в наушниках. Она прижимала к груди любимого плюшевого мишку, который много лет сидел на её прикроватной тумбочке. По лицу текли слёзы. Увидев мать, Валя быстро смахнула их, сняла наушники и села. Свет от ночника, мерцающего в дальнем углу спальни упал на лицо Валентины. Оно было бледным и очень печальным. Под глазами обозначились тёмные круги. Сердце матери наполнилось горечью, к горлу подступили слёзы. Она сообразила, что дочь не спит по ночам. Ксения села на краешек кровати. Она старалась не позволить себе расплакаться. От бессилия.

– Доченька, – начала она, – скажи, что происходит? Ты поссорилась с Арсеном, тем байкером?

– Нет, – буркнула Валя и отвернулась. Чёрная кривая чёлка упала на глаза.

– С Дианой поругалась?

– Ни с кем я не ругалась. Иди спать и оставь меня в покое.

– Это подруга на тебя так влияет. Раньше ты убегала гулять, кататься на мотоцикле, а теперь всё лежишь. Ни на пляж не ходишь, не загораешь. Ни на дискотеку даже… У тебя депрессия?

– Вам же не нравилось, когда я гуляла с байкерами! Теперь-то что не так?

– Валя, Валя… Почему ты стала такой? Ты так отдалилась от меня. Мы с отцом итак на всё глаза закрываем, лишнего слова