тоже есть начальство, – продолжает она. – И ты, обычный менеджер, учишь то начальство, как работать.

– Ясно…

Кажется, я влезла не в свои сани. Учить чужое начальство, как работать? Это точно не про меня!

– Но ты можешь попробовать. В принципе, ничего такого страшного.

Катя отворачивается к своему монитору, а я откидываюсь на стуле. Вот не умею отказываться, когда просят. И сейчас думаю, что соглашусь. Если мне сократят испытательный срок, то это будет здорово. Плюс командировочные. А в той же поездке смогу больше времени уделять фрилансу.

Везде одни плюсы.

И это тревожит. Уж слишком все хорошо.

До вечера я все думаю и сомневаюсь: соглашаться или нет? Из-за этого постоянно зависаю над монитором, не сразу реагирую, когда ко мне обращаются, и вообще в глазах окружающих веду себя странно. Даже Вадим обращает внимание.

– Вернецкая, не спать! – звучит его резкий голос.

В ответ я подпрыгиваю и краснею:

– Ой, простите, Вадим Александрович…

Девушки смеются, только Лена хмурится. В конце смены она подходит ко мне:

– Так что ты решила? Едешь?

Признаюсь честно:

– Не знаю. Я же новенькая, а вдруг не справлюсь?

Она окидывает меня оценивающим взглядом.

– Справишься. Надо только костюмчик сменить.

– Что?

Чувствую, как щеки заливаются краской.

Во все дни, кроме пятницы, в офисе действует строгий дресс-код: никаких джинсов, спортивных или романтичных фасонов. Только классика: светлый верх, темный низ и чтобы обязательно это был жакет с юбкой ниже колена. Но у меня в гардеробе не так много подходящих вещей.

На прошлой работе никто к одежде не придирался, все в джинсах ходили, а потом я вообще дома засела. И вот так вышло, что теперь хожу в одной юбке и одном жакете. Хорошо, хоть есть две сменные блузки.

Но главная проблема в том, что я начала поправляться. Еще не заметно, но пояс юбки уже стал давить. Так что последние дни уже не могу ее как следует застегнуть. Вместо пуговицы использую булавку, она дает дополнительных два сантиметра свободы.

Конечно, булавку я тщательно прячу. Да и при сидячей работе мало кто видит, застегнута юбка у меня или нет. Но сейчас мне становится страшно. Неужели Лена заметила и поняла?!

– У меня есть кое-что подходящее, – заявляет она, по-своему трактуя мое смущение. – Я же тут третий год работаю, а за последние месяцы сильно похудела, пришлось гардероб менять. Если, конечно, не брезгуешь.

Она пристально смотрит на меня.

Я не нахожу ничего лучше, как только пролепетать:

– А… почему похудела?

– Да так, – она морщится, – ерунда.

И быстро меняет тему:

– Ну так что, согласна? Если да, то после работы можем ко мне заглянуть, сама выберешь. Одежды много, все лежит мертвым грузом.

Ее слова заставляют меня присмотреться внимательнее. И я замечаю то, чего не видела раньше. Лене лет двадцать пять – двадцать семь, но у нее уже видны “гусиные лапки” и темные круги под глазами, словно она все время не высыпается. А еще оливковый цвет ее кожи теперь похож на болезненную желтизну. Да и худоба какая-то странная. Нездоровая.

– У тебя проблемы со здоровьем? – спрашиваю на автомате.

Она улыбается:

– Вот ты выдумщица. Нет у меня проблем. Ну что, едем ко мне?

Не хочет говорить? Ну ладно, не буду лезть в душу. Но что ответить на ее предложение?

– Мне очень неудобно…

– А, – Лена машет рукой, – неудобно спать на потолке. Одеяло сползает. К тому же тем, кто едет в командировку, платят двойную ставку.

Подмигнув, она возвращается к своему столу. А я стою в ступоре: что это только что было?

– Ладно, – говорю осторожно, – но сначала мне надо к Лиле зайти, дать ответ.

Лена отвечает, что подождет меня в холле. Пока иду в отдел кадров, думаю, что все не так уж и плохо складывается. Поеду, развеюсь. Да еще пару дней отдохну от мамы. Она хоть и молчит, но не забывает сверлить меня гневными взглядами. А номер в отеле и ресторан за счет фирмы. Почувствую себя человеком. Надо только ноутбук с собой взять и попусту время не тратить, а работать над заказами. Может, даже в поезде успею кое-что сделать, если соседи по купе не станут буянить.

К моему удивлению в отделе кадров сидит Вадим и о чем-то беседует с Лилей. Я сообщаю зачем пришла. Кадровичка радостно вскакивает и обнимает меня:

– Как здорово, что ты согласилась! Больше никто не пришел!

Вадим же обводит меня задумчивым взглядом, говорит:

– Жди здесь, – и выходит.

Я недоуменно смотрю ему вслед.

Лиля что-то тараторит, перебирает бумажки, напоминает про отчеты. Я машинально киваю: да-да, все поняла.

Через две минуты дверь открывается. На пороге – Вадим с бумажным пакетом в руках.

– Вот, – вручает мне этот пакет. – Передай это там директору офиса. Я ему должен.

Заглядываю в пакет. Ой, кажется здесь коньяк. И бутылка такая красивая…

Вадим продолжает:

– Только сильно не расслабляйся, тебя туда посылают работать.

Я снова киваю.

– Все, иди.

Он разворачивается ко мне спиной, будто меня больше не существует. Странный какой… ну ладно, может не в духе.

По-быстрому прощаюсь и спешу к лифту. Лены в холле нет. Неужели ушла, не дождавшись?

Даже не знаю, расстраиваться или нет…

Выхожу на крыльцо, прижимая к себе этот пакет. Слышу короткий гудок.

– Эй, я здесь! – это Лена.

Оборачиваюсь, она машет мне из такси.

– Садись быстрее! Что ты так долго? А это что?

Она смотрит на пакет в моих руках.

– Попросили передать, – улыбаюсь.

– Значит, все-таки едешь?

– Да.

– Ну и здорово!

* * *

Домой возвращаюсь часам к девяти, тоже на такси, да еще с полной сумкой одежды. Лена ничего и слушать не хотела, чуть ли не силком всучила мне все, что на мне хорошо сидело. Да, она заставила меня перемерить почти весь ее гардероб.

– Все равно я уже не буду это носить, – заявила она, вручая мне бежевый костюм от Донны Каран. – А тебе пригодится. Не переживай, я его в офис не надевала.

Конечно не надевала! Вон, даже бирка не срезана!

А еще шелковые брюки от Армани, жакет от Шанель и… ну, в общем, много чего. Почти все с бирками, ни разу не надетое.

Под конец я уже чувствовала себя золушкой,