— Карлуша, — прогнусавила я, потому что сдержать эмоции было вообще невозможно.

— Как же я скучал, Кам, — он еще сильнее стиснул в объятиях, и даже приподнял над землей.

Да, хорошо живется высоким и сильным…

— Пойдем ко мне в комнату, дело есть!

Я тащила Карла на буксире, стремясь как можно скорее добраться до общежития. И совершенно не ждала, что нас таки остановят.

— Цель визита, в какую комнату, — бодрый голос коменданта показался мне каким-то странным. Может эликсира какого перебрал? Ну, чтобы не спать.

— Камелия Деронвиль, 218.

— Ты то понятно, а этот куда намылился? — старик подслеповато щурился. Но я ему не верила. Слышала, как с Тосканом переговаривался и понимала, что видит, слышит, и чувствует он себя гораздо лучше всех нас вместе взятых.

— Брат мой, на правах вольного слушателя. Карл, покажи пропуск.

Парень важно продемонстрировал значок, который успел прикрепить к лацкану кожаной куртки. Горд. И это осознание разлилось в душе не свойственной мне щемящей нежностью. Скорее всего так действует на нас ритуал — сближает, словно родных.

— А что, вольных слушателей теперь разрешено в комнаты водить?

— Ну вот что Вы вредничаете? Ненадолго он, туда, обратно и назад, — и пока смотритель высчитывал траекторию сказанного, я утащила брата к лестнице.

Пока шли, смеялись, словно объелись травы высокорады, и постоянно друг друга одергивали. Вообще данное растение использовалось крайне редко, потому что трудно найти, ведь растет, согласно названию — высоко в горах. Да еще и вызывает эффект эйфории, к которому очень быстро привыкаешь. Ну и стоит дорого, конечно.

Карл с удовольствием осматривался в комнате, пока я доделывала амулет. Ну а потом решила признаться:

— Нужно проучить одного индюка, Карл.

— Он что, приставал к тебе? — сразу встрепенулся брат, и как-то весь ощетинился.

— Ну не то, чтобы сильно… — я замялась. Ведь открытого конфликта Карла с этим самоуверенным, не хотела. — Но проучить надо.

Мы еще долго с ним хихикали, обсуждая план наказания сильно зарвавшихся. Но как только все звуки в коридоре стихли, и магические огоньки стали едва заметными, выдвинулись на ночное рандеву.

Нужную дверь нашли быстро. Специально у коменданта узнавала. Сам то Щетинистый был о себе слишком высокого мнения, чтобы назвать номер. Такое ощущение, что он не адепт академии, а королевский сыночек.

Сжав в руке амулет отвода глаз, я осторожно постучала.

— Колючка, ты? — раздался из-за двери томный голосок человека, как никогда близкого к смерти. Потому что на зверскую физиономию Карла лучше было не смотреть. — Заходи, малышка, что-то ты задержалась.

— Мы с тобой на эту тему потом поговорим, сестра, — прошипел парень.

Я хихикнула, и выдала, тоже шипящим шепотом:

— Хорошо, сестра.

Ой, что сейчас будет.

Чуть приоткрыв дверь в комнату, я практически выдохнула, примешивая горькую хрипотцу:

— Ну я же готовилась, милый. Не могла же прийти в старом пеньюаре.

Странно, но я услышала стук, характерный для падения большого предмета на пол. Это он там что, свалился? Не ожидал от меня такой покладистости?

— Пригаси немного свет, я не совсем одета и стесняюсь.

Свет потух так резко, что я суть в голос не засмеялась. Зато Карл посмотрел на меня такими глазами, что веселиться расхотелось. Нет, ну не виновата я, Щетинистый сам позвал.

Отодвинув меня к стене, в комнату к потенциальному умертвию вошла высокая девушка с пушистой бахромой вместо волос, и халате, явно ей сильно жмущем. И я очень сейчас надеялась, что у Щетинистого нет такого магического бонуса, как ночное зрение.

Повесив амулет на ручку двери, я бегом кинулась к комнате. Мне нужно спать, когда явится этот индюк, или хотя бы отчаянно делать вид.

Когда скрипнула входная дверь, я попыталась рассмотреть, прослушать, унюхать… в общем всячески напрягала все органы чувств. Ничего, вообще. Ай да я, какой амулет сделала полезный.

Карл, как и было обусловлено, спрятался в самом темном углу, рядом со шкафом. Там всегда лежит тень, на случай, если Щетинистый заставит включить свет.

И трех минут не прошло, как дверь начали практически выносить. А тут я, вся такая заспанная, лохматая, и в одной ночной сорочке, хоть и длинной до пят. Впечатление вроде произвела нормальное. Но как он так быстро освободился, понять не могу, Карл должен был его веревками к кровати привязать. А тут три минуты всего прошло, как брат вернулся.

— Богиня! Щетинистый, ты чего здесь забыл? — сказала я, старательно имитируя зевок, и даже ладошкой прикрылась. Правила приличия, будь они не ладны. Лучше бы он на мой открытый рот любовался, чем так пронзительно обсматривал. Видимо сорочка все-таки обрисовывала контуры тела.

— Рыжик, а ты почему спишь? Я же ждал… — он выглядел паршиво, что сказать. Весь взъерошенный, потрепанный, с синяком, уже проступающем на скуле. Зато одет, в отличие от меня. Но роль есть роль.

— А ты правда полагал, что я, девушка из приличной семьи, в первый же день знакомства побегу к тебе в комнату ночью? Совсем очумел, да? — я даже участливо это спросила, заботливо так.

— То есть, если я позову через неделю, ты придешь? — и главное вид такой трогательный, взгляд доверчивый. Тьфу ты, как он манипулирует людьми мастерски.

Я наклонилась к нему поближе, потянув за рубашку. И выдохнула, почти в губы:

— Слушай сюда, ежик недоделанный, я тебе последний раз повторяю — не лезь ко мне. Иначе все зубы растеряешь! — и хотела было закрыть дверь, но, конечно, мужская нога успела помешать. Как предсказуемо.

— И ты меня слушай, Рыжая. Плевать из какой ты семьи, хоть даже и леди, согреешь мою постель еще до конца года. И чем раньше, тем лучше. А теперь брысь с дороги, пока комнату твою не проверю, не уйду.

Я, конечно, посторонилась, изображая оскобленное достоинство. Выглянула даже в коридор, но любопытствующих не нашлось. Видимо Щетинистый часто так буйствует.

Честно сказать, я немного волновалась. Все-таки он маг, скорее всего старшекурсник. Уж очень был мощный телом и аура сильная. Значит магия давно с ним в ладу и он ей пользуется свободно. Но обошлось. Покрутившись немного, эта помесь индюка и дикобраза, нервно потирая колючую щетину на подбородке, удалилась восвояси. А я выдохнула. Громко и с наслаждением.

— Никого другого в комнате не было, хотя кровати стоят. У этого твоего, видимо, место самое лучшее — у окна. Возлежит, понимаете, в едва различимом свете лампы. Весь такой расслабленный, едва одеялом прикрытый, — Карл прыснул, но не засмеялся, как мы и договаривались. Потому что уже довели друг друга до слез и колик в животе. И останавливаться после каждого нового приступа все сложнее. — Я подкрался осторожно, и шепотом ему: «А давай поиграем немного». Он сразу заинтересованно приподнялся, расслабленность как ветром сдуло. «Давай, колючка», говорит. Но тут я веревки вытащил, а он как вскочит. И орет главное: «Ты что за придурок? Где рыжая моя».