Сворачивая с тропы на дорогу к Центру, Гриот оглянулся на дом. На веранде стояла Лета. В утреннем свете ее волосы испускали удивительное, похожее на солнечное, сияние. Кожа ее тоже была необыкновенно белой. Гриот так и не определился со своим отношением к альбам. Они одновременно и завораживали его, и вызывали отвращение. Эти волосы… ему хотелось потрогать их, пропустить через пальцы текучие гладкие пряди. Но вот ее кожа… она напоминала Гриоту толстую белую кожу на брюхе морской рыбины.

У Донны, в отличие от Леты, волосы были темными. Там, где их разделял пробор, виднелась мертвенно-бледная полоска кожи. Когда-то, Гриот знал об этом, альбы населяли весь Йеррап; по всей стране жили люди с рыбьей кожей. Ему было неприятно думать об этом. Многие говорили, что альбы — и женщины, и мужчины — колдуны, но Гриот не воспринимал эти слухи всерьез: он понимал, что люди склонны объяснять все непонятное действием неких магических сил. К тому же Гриот был не вправе жаловаться. Он ведь и сам, когда его солдаты говорили, что Данн обладает некоей магией, не возражал, а только улыбался.

Он еще не вошел в ворота Центра, а уже знал, что с Данном что-то случилось: со стороны его жилища доносились крики, собачий лай, голос самого Данна. Гриот бегом ворвался в комнату, где застал Данна стоящим на кровати. Тот с совершенно безумным видом и горящими глазами дико размахивал руками. В воздухе висел тошнотворный запах. Увидев Гриота, Данн заорал:

— Лжец! Ты обманул меня. Ты ходил к Шабису — плести интриги против меня!

Два охранника, приглядывавшие за Данном, стояли прислонившись к стене. Они были измождены и напуганы. Возле них сидел снежный пес, будто защищая их, и наблюдал за Данном, который спрыгнул с кровати и закружился волчком. Солдаты едва успевали уворачиваться от его порхающих рук. Кончиками пальцев Данн задел щеку Гриота, затем вскинул ногу, словно намереваясь пнуть Раффа, однако пес даже не шевельнулся. Он только предупреждающе зарычал.

— Господин, — попытался остановить Данна Гриот. — Генерал… нет, послушай, Данн…

— Ах, Данн? — прошипел тот, все еще вертясь. — Значит, просто Данн? Так нынче обращаются младшие чины к старшим?

Теперь Гриот достаточно пришел в себя, чтобы заметить на низком столике измазанное блюдо, на котором дымился обгорелый комок маковых зерен.

Данн вскочил на кровать и замер в странной позе: колени согнуты, руки на бедрах, яростный взгляд перескакивает с одного присутствующего на другого. Темные зрачки Данна побелели по краям. Его трясло.

— И вот еще что, — крикнул он Гриоту. — Я собираюсь сжечь твой драгоценный Центр дотла, со всем этим мертвым хламом. Я устрою такой пожар, что выгорит вся Тундра. — Он упал на постель — неожиданно для себя, судя по его удивленному виду, — и остался лежать, хватая воздух ртом и глядя в потолок.

Один из солдат тихо произнес, явно боясь говорить громче:

— Гриот, господин генерал пытался поджечь Центр, но мы вовремя остановили его.

— Да, пытался поджечь, — раздался с кровати громкий голос. — И снова подожгу. Кому нужен этот никчемный мусор? Спалить его, и дело с концом.

— Господин генерал, — сказал Гриот, — позволь напомнить, что ты просил меня не давать тебе мака. Таков был твой приказ, господин. Так что сейчас я его заберу.

При этих словах Гриота Данн слетел с кровати и понесся к маку. Но не добежал до стола, потому что передумал, решив вместо этого наброситься на Гриота. Гриот же не двигался, словно загипнотизированный. В каком-то смысле так оно и было: юноша понимал, что в припадке ярости и безумия Данн с легкостью справится с ним в один миг.

Между двумя мужчинами, застывшими друг против друга, спокойно и решительно встал снежный пес. Он ухватил правую руку Данна, поднятую для удара, своими мощными челюстями и сжал ее. Данн вырывался, но все было без толку. Тогда в его левой руке появился нож, непонятно только, для кого он предназначался: для Гриота или Раффа. Пес следовал за взбешенным Данном, но руку не отпускал.

Гриот повторил:

— Господин, ты сам приказывал не давать тебе мак.

— Да, но то был не я, а Другой Данн.

Вдруг, словно услышав свои слова со стороны, он озадаченно застыл — вглядываясь, вслушиваясь? Что такое?

— Да, Другой Дан, — пробормотал он снова. Да. Так говорила Маара, вспоминая, на что он способен, напоминая о том, как брат проиграл ее. Другой Данн… и Её Данн. Двое.

А ведь много лет назад они с Маарой стояли на этом самом месте, и она, узнав о его очередном безрассудном намерении, говорила брату: «Ты никогда бы так не поступил, это Другой подговаривает тебя».

Другой. Кем из двух был он сейчас? Снежный пес разжал челюсти, и рука Данна выпала из его зубов. Рафф неторопливо вернулся туда, где сидел раньше, — к стене, расположившись рядом с двумя изумленными охранниками.

— Другой, — бормотал Данн.

Он встрепенулся, и Гриот подумал, что припадок продолжается и что ему снова предстоит уклоняться от взлетающих в воздух рук и ног. Однако Данн схватил блюдо с маком и сунул его в руки Гриоту.

— Забери. Не давай мне его больше.

Гриот подозвал одного из солдат, передал ему блюдо и велел:

— Выброси это. Уничтожь.

Солдат с блюдом вышел.

Данн наблюдал за происходящим, напряженно подрагивая, сузив глаза. Потом он обмяк и упал на кровать.

— Иди ко мне, Рафф, — позвал он.

Снежный пес подошел, вспрыгнул на постель, и Данн обхватил его руками. Он надсадно всхлипывал, сухой плач драл его горло; слез не было.

— Пить, — прохрипел он.

Второй солдат поднес ему кружку с водой. Данн выпил все, начал было говорить: «Еще, хочу еще…» — но откинулся на спину и заснул, прижимая голову собаки к своей груди.

Гриот приказал солдату найти себе и напарнику смену, а самим идти отдыхать. Да и Гриоту тоже нужно было поспать.

Эта сцена с Данном (даже не с Данном, а с каким-то безумцем, принявшим обличье Данна) разыгралась так стремительно, что Гриот не успел толком понять, что происходит. Ему нужно было все хорошенько обдумать. Боясь отходить от Данна слишком далеко, он лег на кровать в соседней комнате и дверь оставил приоткрытой.

«Другой», — говорил Данн.

Гриот чувствовал, что должен поговорить с кем-то еще — с Шабисом? На самом деле ответить на все его вопросы сумела бы только Маара. Если бы он мог вернуть ее хотя бы на несколько минут, то знал бы, о чем надо спрашивать.

Через открытую дверь Гриот видел, как пришли два новых солдата и встали у стены. Рафф встретил их тихим рычанием, но, взмахнув пару раз хвостом, затих. Пес уснул. Данн уснул. Гриот тоже уснул.

И проснулся в полной тишине. Данн не шевелился в соседней комнате, неподвижны были пес и двое солдат, сидевших на корточках, которых тоже сморил сон. Сон и покой царили в комнате.