— Нормально все будет. Я пацанов предупредил. Все сделаем красиво. Отстреляемся перед генералом по всем фронтам, как положено.

— Ты должен не «как положено», а чуть-чуть больше, чем «отлично». Как-никак мой сын. На тебя будут смотреть пристальнее, чем на остальных. Уж извини, издержки должности.

— Сделаю. Первый раз что ли?

Сворачиваю во двор уже пешком и вижу, как с другой стороны заезжает тачка. Слепит меня фарами. Сразу разглядеть ее не получается. Тормозит возле нашего подъезда.

Явились!

Сбрасываю отца. Медленно иду вдоль стены, в своем темном спортивном костюме сливаясь с тенями.

Двери открываются практически одновременно. Стася в своей курточке и в незнакомом мне платье. Улыбается, поправляя распущенные волосы. Ее слегка качает. Я ловлю первую вспышку злости.

«Ты ее напоил что ли?!» — взрывает меня.

Август ловит мою девочку. Она снова смеется и как котенок утыкается носом в его куртку. Парень заботливо убирает волосы с ее лица. Я медленно подхожу еще немного ближе, но мне кажется, если я сейчас открыто встану у подъезда, меня не увидят. Они слишком заняты, смотрят друг на друга, тихо переговариваясь. Зорин все время трогает ее. Ни хрена не как друг! Я больше, чем уверен, что у него стоит на моего мышонка.

Я же сказал ей! Сказал! Никаких отношений!

Маленькая зараза решила протестовать? Не поздно для подросткового бунта?

— Мне придется объясниться с твоим отцом, — долетают до меня слова Августа.

«Да нет, друг. Тебе не с отцом. Тебе со мной придется объясняться!»

— Папа строгий, но хороший, — отвечает ему Стася.

— Ты только сама с ним не спорь. Он в своих переживаниях прав. Уволок его девочку непонятный парень и отпускать не хочет.

— Не хочешь?

— Не хочу. Так хорошо с тобой. Но пить больше не дам, — он целует ее в лоб, а у меня в груди опять все взрывается.

С трудом заставляю себя стоять на месте. Хочу посмотреть, чем закончится у них этот вечер. Меня бесит то, как она на него смотрит. И бесит ее состояние. Она не пьет и пить не умеет. Что сейчас в ее голове? А если бы он ее не привез? В красках представляю себе такой вариант и руки сжимаются в кулаки. Зорин резко перестает быть для меня нормальным парнем. Сейчас я смотрю на него как на соперника на спарринге по рукопашке. На сильного соперника. С преимуществом. Потому что Стася сейчас в его руках и она сама это позволяет, а у меня вряд ли теперь есть такое право. Я все поломал между нами в тачке.

Они снова мило смеются. Мышонка покачивает, и Зорин прижимает ее к себе сильнее.

«Жесть!» — закрываю глаза. В висках стучит. На браслете сто двадцать пять. Пульс снова разгоняется.

— Поцелуй меня…

Сто сорок.

В смысле, блядь, поцелуй?! Малая, ты сдурела?

— Это алкоголь в тебе говорит или ты действительно хочешь?

Какой сообразительный! Алкоголь, Зорин! Ты сам ее напоил! Давай, воспользуйся теперь ситуацией!

— В субботу ты зажималась, когда я сел рядом.

Ну вот и делай выводы, Август! Не готова она дальше двигаться. У вас второе свидание. Какие, нахер, поцелуи?!

— Пожалуйста, — тихо просит мышонок. — Я хочу попробовать.

Ааа!!!

Саданув кулаком в стену, сжимаю зубы от боли. Вся кисть пульсирует.

Прижав ее к себе, смотрю, как Зорин обнимает ее лицо ладонями, как гладит пальцем по губам. Улыбается и смеет трогать ее своими губами! Он, блядь, ее целует! Реально целует! Как мужик свою девушку.

Меня подкидывает от неприкрытой ревности. В попытке ее погасить, луплю по стене обеими руками. Больно до звезд перед глазами. Костяшки в труху. По рукам бежит теплая кровь.

Выхожу из тени.

— Не помешал? — не узнаю собственный голос.

Стася вздрагивает. Август отрывается от ее губ и сразу замечает кровь, капающую алыми пятнами на белый снег. Мышка притихла. Не оглядывается.

— Что с руками? — хмурится Зорин.

Мне отсюда отлично видно, как он напрягся. Чувствует мою реакцию, направленную на него. Зашибись, я открылся. Всеми силами стараюсь тормозить в себе порыв, врезать по его лицу вместо стены. Я же брат. Все еще брат… Это будет крайне дико и тогда точно обратной дороги не будет, а я не готов объясняться. Ни с кем.

— Бегал, приземлился неудачно. Скользко. Ты время видел?

— Видел. Извини, что задержались. В клубе были. Там и телефонов не слышно.

— Я просил возвращать ее в десять, — напоминаю ему. — Стася, — зову сестрёнку.

Она медленно поворачивается. В глазах такое творится… Не задохнуться бы в урагане ее эмоций. Там шкалит от страха до вызова, приправленного смущением. Губы влажные, припухшие.

— Что за клубы в начале учебной недели? Домашнее задание не делаешь, зато гуляешь до часу ночи, — с неимоверным усилием включаю в себе функционал старшего брата.

— Тебе звонили? — подает голос мышонок.

— Прикинь! Скажи спасибо, что не отцу. Так, ты считаешь, ведут себя взрослые, Стась? Пьют в клубах с малознакомыми парнями, сосутся у подъезда по ночам и забивают на учебу? После этого ты будешь опять ныть, что тебя считают маленькой? Ты такая и есть. Пока не способная брать ответственность за себя и свои действия!

— Захар, да хорош, — тормозит меня Август. — У меня тоже младший брат, но я так не давлю, а он творит иногда гораздо большую дичь.

— Вот именно. У тебя брат. А у меня Стася, которая рыдает под песни про дельфинов и спит с мягкими игрушками. И ты на втором свидание пихаешь ей в рот свой язык и тащишь домой в час ночи. Ты, блядь, не видишь, что она еще не готова ко всему этому?!

— А можно я сама буду решать?! — неожиданно взрывается сестренка.

— Нельзя. Отлипни от него и марш домой. Там отец не спит. Тебе светит пожизненный домашний арест. Зорин, ты отвечал за нее. Это твой косяк.

— Принял, — он делает шаг ко мне и протягивает руку. — Извини. Исправлю. Но целоваться в отношениях нормально. Ты же понимаешь?

Сжимаю его ладонь раненой рукой. Морщась от боли, перехватываю удобнее и рывком дергаю на себя. Стася взвизгивает.

— Придержи физику для тех, кто к ней готов, Август. Я слишком до хрена понимаю, чтобы выдавать именно такую реакцию. У меня ближе Стаси никого