Данил смотрел на Киру, не отводя глаз. В груди его бушевал ураган. Как же давно он мечтал услышать от нее эти слова! Ну почему, чтобы это желание сбылось, надо было встать на порог небытия?! За большое желание и плата соответствующая? Даже если так, то не жалко! Джордж Карлин как-то сказал, что жизнь измеряется не числом вдохов и выдохов, а количеством моментов, когда захватывает дух. И ведь он прав, черт возьми! По крайней мере, Данил чувствовал так же. Все его предыдущее существование теперь воспринималось им лишь как прелюдия к этим нескольким волшебным часам, оставшимся до того, как «стирание» окончательно разлучит их. Значит, надо ими просто наслаждаться и не задавать дурацких вопросов.

– Ты мне тоже нужна, Кира! – с жаром произнес Воронцов. – Больше всего на свете!

– Докажи!

Движение рук Данила, привлекающих к себе девушку, было неуверенным (сказывалось отсутствие практики и сильное волнение), а голова, наклонившаяся, чтобы их губы смогли встретиться, замерла было на полпути, но оставшееся расстояние быстро и с каким-то даже отчаянием преодолела Кира. Она нырнула в его объятия, будто в прохладный бассейн после долгого и жаркого дня. Всем своим существом она жаждала ласки, но не просто какой-нибудь, а этого конкретного мужчины. Их губы встретились с жадной и неутолимой страстью, в которой растворились все вопросы, сомнения, неуверенность и даже неумелость Данила. Их души, припав друг к другу, словно вошли в резонанс, сердца бились в одной фазе, и каждый практически точно знал, чего в данный момент хочет другой.

Этот поцелуй мог бы длиться вечно, если бы не необходимость в глотке воздуха.

– До тебя отсюда далеко? – спросила Кира, с трудом восстанавливая дыхание.

– Минут десять примерно.

– А если бегом?

* * *

День после Изменения. 6:30.

Кира не собиралась засыпать. Но прошедшая бессонная ночь после безумного, длинного, насыщенного событиями дня все-таки сыграла свою роль, и на заднем сидении такси ее сморило. Девушка не проснулась, даже когда через нее прокатилась холодная волна Изменения реальности, и границу между прежним и новым мирами она преодолела во сне. Ей снилось что-то странное – вроде бы как она целовалась с каким-то незнакомым молодым мужчиной, но, когда водитель разбудил девушку, в ее голове остались лишь смутные обрывки полувоспоминаний, полуощущений.

«Бред какой-то! – думала Кира, расплачиваясь и вылезая из такси. – С чего вдруг такой сон? Никогда не собиралась изменять Антону. Даже мысли такой не возникало. Может, я веду слишком праведную жизнь и вот таким образом отрываюсь во сне?»

Усмехнувшись своим мыслям, Туманова двинулась к подъезду, но вдруг почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Обернувшись, Кира увидела миниатюрную рыжеволосую женщину чуть за тридцать. Глаза их встретились всего на мгновение, а потом та отвела взгляд. Не быстро и испуганно, как бывает, когда кого-то застают за подглядыванием, а медленно и спокойно, словно она рассмотрела все, что хотела, и утратила интерес. Лицо рыжеволосой показалось Кире смутно знакомым, будто они где-то встречались, мимолетно и незначительно, настолько, что в памяти это не отложилось. Может, соседка? Или какая-то знакомая соседей? Кира с Антоном еще слишком недолго жили здесь, чтобы пересечься со всеми жильцами своей двенадцатиэтажной «свечки». Только почему она пялилась так? Впрочем, какая разница? Мало ли что – может, рыжеволосая тоже пыталась вспомнить, где она видела Киру.

Покачав головой, Туманова вошла в подъезд и двинулась к лифту, чтобы с досадой обнаружить, что он в очередной раз отрубился. Издержки нового, еще не сданного дома, в который они с мужем недавно переехали. То свет отключится, то вода, то вот лифт. А квартира, между прочим, на седьмом этаже из двенадцати возможных.

Поднимаясь по лестнице, Кира пыталась припомнить, откуда бишь она приехала домой в такую рань? Припоминалось плохо. С подругами, что ли, гуляла до утра? Странно, пьяной девушка себя почти не чувствовала (так, легкий хмель, как от пары-тройки бокалов вина), а с памятью что-то стало… Хотя нет, вспомнила! Воспоминание пришло неожиданно и быстро. Или даже не пришло, а выпрыгнуло, словно чертик из табакерки. Точно – с подругами по институту! Три года не виделись. Вот и оторвались вчера. То есть вчера и сегодня… И как она могла забыть?!

Добравшись, наконец, до своей квартиры, Туманова даже слегка запыхалась. Обычно за ней такого не водилось: заядлая туристка в прошлом, даже прекратив свои походы, она сохраняла неплохую спортивную форму, занималась йогой… Седьмой этаж по лестнице для нее обычно был так, разминкой. Видимо, действительно тяжелый денек и ночка выдались. Подробности гулянки всплывали медленно, словно нехотя, как вылезающий из-за парты школьник, плохо выучивший урок и надеявшийся избежать выхода к доске.

Кира нажала на кнопку звонка. Антон, несмотря на ранний час, открыл довольно быстро и был почти при параде.

«Ах, да, – припомнила Кира, – ему же сегодня к семи утра на работу – презентацию готовить!»

– Пришла, жена бродячая! – с улыбкой приветствовал ее супруг.

– Приползла, – с утомленной улыбкой ответила Кира. – Спать хочу, мочи нет!

В следующий момент она повесилась на шею мужу и одарила его долгим, нежным поцелуем.

– Неплохо, – оценил Антон, когда их губы разомкнулись.

– А то! Мастерство не пропьешь!

– Пьяна?

– Уже почти нет. Но гульнули отменно!

– Рад за тебя. Однако мне пора бежать. Ты-то на работу не идешь?

– Отпросилась у шефа. С обеда выйду. Прикорнуть бы часика на три!

– Кровать в твоем распоряжении. Спи, красотка! Я пошел.

Ловко вывернувшись из ее объятий, взяв с вешалки пиджак, а с тумбочки – ключи от машины, Антон выскользнул из квартиры.

Закрыв за ним дверь, Кира устало прислонилась к ней изнутри. На нее накатила теплая волна удивительного спокойствия и умиротворения. Все. Она дома. Наконец-то. Сонно улыбнувшись, она скинула туфли и побрела к спальне, неизвестно почему подумав:

«Теперь все будет хорошо».

* * *

Не узнала, хотя глазами зацепилась. Вроде бы даже мысли какие-то во взгляде крутились, словно вспомнить пыталась что-то. Не вспомнила.

Евгения Ермакова, более известная как Эжени, мрачно усмехнулась. Так, впрочем, оно и должно быть. Такова суть «стирания», особенно глобального. Забывается не только сам объект, но частично исчезают из памяти некоторых людей те, кто непосредственно ассоциируется со «стираемым». Например, Кире и она, Эжени, и Серж, и Наташа, и Олег были известны лишь как друзья Данила. Теперь все они из ее памяти благополучно исчезли, как пропали из нее воспоминания о Меняющем. Девушке все это только на благо и, слава Богу, «стирание» сработало как надо. Чего не отнимешь у Собинова, он – мастер своего дела высочайшего уровня, что, впрочем, не отменяет всех остальных фактов.