– Нет, – сказал он после того, как телефон трещал ему в ухо целую минуту. – Нет, моя дорогая леди. Как я могу? Мы с вами детально все обсудили еще вчера. Почему бы вам не сделать то, что я посоветовал? Отправляйтесь в постель и полежите подольше с хорошей книгой. Да, я так и поступлю. Приеду навестить вас примерно в десять часов, но только прошу, не требуйте от меня невозможного.

– Но почему? – Филлида проявляла необычное для нее упорство. – Я весь тот день провела в кровати. Спустилась вниз, когда после обеда приехала престарелая миссис Айвори. Почему же вы не можете всем объяснить, что я тогда не была способна передвигаться самостоятельно?

– Потому что придется сказать неправду.

– Разве это так важно?

– Вы серьезно хотите, чтобы я ответил вам на подобный вопрос?

– Нет. Извините. Я совсем с ума сошла. Я больна. Не ведаю, что творю. Вы же никому не расскажете о моей просьбе?

– Не в моих правилах вести себя непрофессионально.

– Конечно, мне это известно. Я имела в виду другую просьбу. Приезжайте и осмотрите меня.

– Хорошо. Сегодня во второй половине дня. А пока примите три таблетки и ложитесь в постель. Может, вы хотите перебраться на время в больницу?

– Да, с удовольствием! Но вы не считаете, что это будет похоже на попытку сбежать отсюда? Будет? Тогда мне лучше ничего не предпринимать. Так вы не выполните ту мою маленькую просьбу? Я смогла бы спокойно заснуть, если бы вы дали мне обещание.

– Нет, я не могу. До встречи.

– Но я все же не верю в подобную версию, – обратился доктор к медсестре, повесив трубку. – Эта женщина – неврастеничка, но без маниакальных наклонностей. Если она убила мужа, то я съем собственный стетоскоп и отправлюсь разводить кур.

– Не лучше ли вам какое-то время держаться подальше от нее? – заметила медсестра, которой был свойственен житейский практицизм. – Никто, даже врач с такой репутацией, как ваша, не может позволить себе оказаться замешанным в столь сложное дело.

– Самое ужасное, что вы абсолютно правы, – хмуро согласился он, – но мне жаль ее. Вы ведь с ней не знакомы? Она обладает определенным шармом.

В это время детектив-сержант Рэндал стоял в будке телефона-автомата на тоскливой, продуваемой ветром железнодорожной станции и разговаривал со старшим детективом-инспектором Бриди.

– Я взял его, сэр, – доложил он.

– Взяли? Отлично! Как он себя ведет?

– Нахально, сэр.

– Дерзит? Я так и предполагал. Привезите его ко мне.

– Слушаюсь, сэр. Поезд отправляется через семь минут. Мы прибудем к вам около пяти часов.

Бриди усмехнулся и дал отбой. Краткая беседа, казалось, полностью удовлетворила его, и он решил вознаградить себя, выкурив одну из немногих ежедневных сигарет. Он курил на удивление дорогие сигареты: каждая с фильтром и с гигиеническим мундштуком. Люди, плохо его знавшие, удивлялись столь привередливому вкусу в табачных изделиях, зато друзья списывали на привычку, свойственную шотландцам, – разборчивость во всем, и считали наивной попыткой смягчить вред курения, дать себе хоть какой-то шанс, что маленький порок не нанесет особого ущерба здоровью.

Детектив выкурил сигарету до половины и продолжал бы дымить, но помешала неожиданно посетившая мысль. Он снял трубку внутреннего телефона и связался с инспектором Уитерсом, уравновешенным и дотошным в своей работе офицером, который пользовался его особым доверием.

– Есть результаты? – поинтересовался Бриди, склонив голову набок и сжимая мундштук сигареты зубами.

– Никаких… сэр, – Уитерс добавил положенное уважительное обращение, словно вспомнил о нем в последний момент. Они были друзьями, но Уитерс пребывал сейчас в скверном настроении. – Я просмотрел каждый рапорт. Все сорок семь. Никаких упоминаний о черном человеке нет и в помине. Ни одна живая душа из окрестных домов не видела в интересующий нас вечер никого, даже близко похожего на черного мужчину, если не считать тех двух истеричек.

– Ясно. Положим, миссис Сэндерсон чересчур эмоциональна, – признал он, – а девица по имени Молли не очень умна, но когда сразу две женщины утверждают, будто видели черную фигуру, прошедшую через двор под окном кухни, то я поневоле склонен им верить.

Уитерс молчал.

– Но ты сам им не веришь?

– Нет, не верю, сэр. – Уитерс отвечал вежливо, но давалось ему это с трудом. – Уж простите, но более нелепой истории я в жизни не слышал. И вообще, почему они сразу не подняли тревогу?

– Двор служит одновременно проходом к расположенной рядом галерее, и там частенько появляются незнакомые люди.

– Верно. А почему это черное привидение не могло быть одним из таких посетителей, имевших полное право находиться там? Может, кто-то пришел забрать упакованный для него ящик или нечто подобное? Почему он вас так заинтересовал? К чему беспокоиться о нем?

– Он не имел права там находиться. Его никто не ждал. Ты сам только что подтвердил это фактами из рапортов и показаний свидетелей.

– Хорошо, я продолжу расследование в этом направлении.

– И правильно сделаешь, – поддержал его Бриди.

– Есть новости по другому поводу? – Офицер не смог отказать себе в попытке мягко задеть начальника, но Бриди лишь широко улыбнулся, сжимая трубку телефона.

– Я держу того типа под наблюдением, – заявил он. – Парень старается держаться подальше от дома и развлекается как может, но мы выждем еще пару часов. Понятное дело, он обходится нам дорого, если считать, сколько обуви стоптали сыщики, но здесь уж ничего не поделаешь.

Этим несколько загадочным заявлением он завершил разговор и положил трубку, вернувшись к своей сигарете, которая, к его огорчению, успела почти полностью истлеть.

В соседнем кабинете дежурный сержант суровым тоном разговаривал по другому телефону:

– Мне нет дела до того, кто вы такой, сэр, но сегодня вы беспокоили шефа уже дважды, и, если не обладаете новой информацией, которую следует в первую очередь сообщить мне, больше я вас с ним не соединю. Мы делаем все, что в наших силах. Не сомневайтесь.

– Послушать вас, так все прекрасно, – усмехнулся Годольфин. – Но правда ли это? Прошло уже более двух недель, и предварительное слушание возобновится менее чем через шесть дней.

– Естественно, мы знаем об этом, сэр. И работаем над делом.

Сержант внимательно выслушал звонившего, но вздохнул с облегчением, когда известный путешественник повесил трубку.

– Он, видите ли, считает, что исполняет свой гражданский долг, – обратился он к стоявшему рядом констеблю. – Я сделал занятное наблюдение. Даже смешно. Они все такие – те, кто побывал на Востоке. «Расшевелить лентяев» – так они называют это между собой. Наверное, за границей это и срабатывает, но, вернувшись домой, им надо понимать, что они нам только мешают, болтаясь под ногами. Та же привычка у старых отставных военных.