Эрик замолчал и склонил голову.

Андрей встал со своего кресла, подошел к окну и посмотрел вниз, на переминающийся у высокого крыльца караул. Три русских воина, притопывая по твердой, покрытой инеем земле, стояли напротив троих караульных шведов и что-то им там пытались объяснить. Те же только лишь пожимали плечами, показывая, что не очень-то понимают, что от них хотят эти русские.

«Ох ты, какая политкорректность, – усмехнулся про себя Сотник. – Трое наших и трое шведских дружинных. Это называется у военных – скрытный обмен любезностями. И ведь не снимешь их теперь с поста. Какой же это король, ежели он без подобающего воинского караула? Лишь бы они внутрь его дома со своими правилами не лезли. Нет, но уж тут мы будем все устраивать по семейному!» – решил для себя Сотник и обернулся к ожидающему ответа Эрику.

– Ваше Величество, я опять для вас повторюсь. Вы – мои родственники, и мой дом открыт для вас в любое время. Ну а со своими властями я уж как-нибудь все возникшие сложности улажу. И если не удастся решить все миром, тоо… – и он многозначительно замолчал.

– Благодарю тебя, Андрей, – вздохнул с облегчением Эрик. – Постараюсь тебя не стеснить и верю, что мятежник в моем королевстве не усидит долго. Ведь теперь у него самого появилось множество новых врагов, кто станет против возвышения его клана. Верю, что я смогу в самом скором времени опять занять свой престол, а тебя – отблагодарить.

– Ваше Величество, простите, что я вас перебиваю! – Андрей поднял обе руки, извиняясь. – О благодарности и о стеснении здесь не может быть и речи. Меня сейчас беспокоит другое – как я смогу создать у себя в этом поместье достойные вашему титулу условия? Простите, я не очень разбираюсь во всех этих придворных этикетах.

– Да какие могут быть условия у изгнанника, – усмехнулся Эрик. – А если серьезно, то я бы очень хотел пожить настоящей, самой обычной семьей. Пожить так, как живут многие нормальные люди. По сути, я ведь всегда был лишен этого в своей прежней жизни. Ты сам, Андреас, только вот недавно при встрече говорил такие слова, как «семья» и «по семейному». Вот и я именно так сейчас и хочу, пусть все и будет у нас здесь – «по семейному». Ты здесь хозяин, Андреас, и ты муж моей сестры. Гораздо старше меня годами и умудренный житейским опытом. А я со своей младшей сестрой Ингеборгой – гостящий у тебя родственник. Кстати, да, моему племяннику не помешало бы узнать побольше про его родину. Как знать, может, ему это очень еще в свое время пригодится! И не делай такие глаза, Андреас, по своей сути, он ведь тоже претендент на престол Шведского королевства. А у жизни бывают такие крутые повороты! Но давай пока не будем об этом. Предлагаю титулование и все эти сковывающие этикеты внутри дома отменить, ну а на людях, тут уже мы будем смотреть по обстановке. Как тебе такое предложение, родственник?

– Принимается, Эрик, – в первый раз безо всякого титула произнес Сотник, и собеседники рассмеялись. – Тогда проживать с Ингеборгой вы будете у нас в тереме, он был выстроен в свое время для лечащегося здесь Торопецкого князя, в нем много места, и мы все здесь разместимся со всеми удобствами. По вашим людям мы тоже все решим. У нас сейчас достраиваются три больших здания, которые мы называем у себя в поместье общежитиями. Там будут печное отопление, светлые окна и достаточно места для всех. Вот и отдадим его под проживание всей шведской дружины.

– Отлично! – обрадовался король. – Мои люди, вынесшие столько испытаний на родине, меня все равно бы не оставили и жили бы даже в коте со шкурами, как у лесных тавастов. Ну а это, так и вообще будет шикарно. Я привел с собой полторы сотни воинов и три с половиной десятка моряков. Все они будут нести воинскую службу в твоем поместье, а если придется, то и в походах. Ну а те два ярла, с которыми ты уже познакомился, – это их воинские начальники. И на то время, пока мы проживаем с вами, они будут рады влиться со своими воинами в твою дружину.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Почти две сотни обученных ратному и ладейному делу воинов в это лихое время лишними не будут. Лишь бы они действительно и сами этого желали.

– Не волнуйся, Андреас! Мои люди – проверенные и надежные, они произнесут клятву и будут служить тебе так же верно, как и мне, – заверил его Эрик. – Ну что, может, мы уже пойдем к нашим девочкам и к моему племяннику? Надо признаться, я уже соскучился по моей такой большой семье!

С неба шел большими хлопьями снег. Снежинки оседали на бортах и на палубе судов, а потом счищались и летели в холодную воду реки. Они стряхивались с зимних, подбитых мехом кафтанов и с шапок. Таяли на разгоряченных лицах и на руках команды.

– Поднажмем, братцы, поднажмем! – покрикивал Савва, поводя своими усталыми, натруженными плечами. – Наша Полометь уже скоро, совсем маненько нам осталось. Потерпите!

– Ну что, Фотич, можа, все же проскочим до самой Ямницы, ты сам-то как думаешь? – обратился он к пожилому дружинному старшине с серым обветренным и осунувшимся лицом, что стоял на носу судна.

– Не знаю, Савка, сам же воочию видел, что у берега ажно с палец толщиной льда наморозило. Ежели все и дальше так пойдет, то Полометь уж точно дня через три словно бы панцирем крепким скует. Да нам в нее бы только зайти, а там-то все ближе к дому будет. А снежок – это хорошо, но вот ежели только выяснится, тогда конечно – жди сильного мороза. Ну что, старый, так нахохлился, пошли, что ли, молодежь на скамьях менять?

– Еще маненько передохнуть бы нужно, Фотич. Все руки уже в конец у меня забиты, и так ведь другу дружку часто меняем. Еще пять минут, и потом вот снова за весла, – вздохнул старший пластунов, оглядывая ряды усталых гребцов.

* * *

До Ямницы дойти не удалось. Четырнадцатого ноября, к вечеру, с северо-востока подул сильный ветер. К обеду пятнадцатого он разогнал густые снеговые тучи, и небо над ладьями прояснилось. Землю и реки Валдая сковал сильнейший трескучий мороз.

– Верст двадцать всего до Лычково не дошли, – сокрушался Варун. – Надо воон в ту заводь прорубиться, сотен пять шагов до нее нам всего-то осталось.

Весь следующий день потратили на то, чтобы преодолеть эти самые шаги. В ход шли топоры, секиры и багры. Даже тяжелыми копьями пешцев долбили молодой лед. В глубину река промерзнуть еще не смогла, и уже к ночи ладьи подтянули по пробитому каналу к самому берегу.

– Разбиваем лагерь здесь, – распорядился Варун. – До поместья три дня пешего быстрого ходу гонцу, а ежели он на наш разъезд натолкнется, так и того быстрее получится, чтобы нашим весть подать. А мы здесь пока будем ладьи разгружать. Ежели за пару дней с этим управимся, то нашим ладейным гораздо легче будет их потом на берег вытащить. Но вот коли седмицу они простоят вмерзшими с грузом – то это все, считай, что судно под выкидку, на сарайные доски пошло.

Самые быстрые ноги в команде были у молодых из первого школьного выпуска. И с рассветом от костров в северо-восточном направлении рванули Митяй, Петр и Оська. А вся остальная команда каравана принялась ссыпать зерно из трюмов в рогожные кули с мешками и выносить их потом на берег. На конный разъезд парни натолкнулись утром следующего дня. Десяток шел вдоль берега реки, внимательно осматриваясь. Передовая пара заметила темные точки на льду и подала знак всем остальным.