– Воо, вижу, что тоже услышал! – улыбнулся князь. – Топоры о бревна тюкают, а это что значит? Это значит, что мужики дома правят или заново их отстраивают. Все, Андрей, прошли темные годы. Не сгинул Господин Великий Новгород, оправляется! – И он размашисто перекрестился на вознесенные к небу кресты святой Софии.

В истории Древнего Новгорода три с лишним года, с 1227 по 1230 от Р. Х., прошли под знаком «черного лебедя» – теории, рассматривающей трудно прогнозируемые, редкие и негативные события, которые имеют значительные последствия. Неблагоприятные природные явления и сильнейшие народные волнения всколыхнули тогда всю общину города и земельных пятин снизу и доверху. Это было время, когда, по выражению Карамзина, Господин Великий Новгород стал «жертвою естественных и гражданских бедствий». События этих трех черных лет стали самым глубоким и длительным из всех кризисов, которые потрясли в XIII веке все земли Северной Руси. Но особенно болезненно они ударили по одному из наиболее многолюдных и древних ее городов.

Неурожай и последовавший за ним голод вызвали недовольство у народных масс, к тому же умело подогреваемых значительной частью бояр, желавших оттеснить своих конкурентов от власти. В самом начале разгорающейся смуты епископ Арсений был свержен, а сам он был обвинен в том, что якобы кафедру занял, «дав мзду князю». Его силой вытолкали с Владычного двора и чуть было не убили, а епископом посадили глубоко больного и онемевшего Антония, ушедшего до этих событий в монастырь. После смещения епископа народный гнев обратился против тысяцкого и посадника, бывших сторонниками князя Ярослава. По городу прокатились массовые волнения, грабили и жгли дворы приверженцев всей владимиро-суздальской партии. Множество людей, не успевших скрыться от гнева разъяренной толпы, было при этом убито. В феврале 1229 года княжичи Александр и Федор вместе со своими ближними боярами бежали в Переяславль, после чего возмущенное их отъездом вече решило искать себе нового князя, и им стал Михаил Черниговский.

Новыми новгородскими посадником и тысяцким были выбраны главы противников владимиро-суздальских Юрьевичей – Внезд Водовик и Борис Негочевич. Ярослав посчитал Михаила узурпатором и в ответ на занятие им новгородского стола захватил Волоколамск – южную новгородскую волость, а на предложение все решить миром ответил отказом. В это же время летопись зафиксировала конфликт Ярослава с его старшим братом, великим князем Владимиро-Суздальским Юрием. Смута была острой, но до кровопролития не дошло и стороны примирились. Не стали переяславцы продолжать и войны с Новгородом. Ярослав сосредоточился на делах в своей вотчине, а Михаил, оставив на новгородском столе своего сына Ростислава, вернулся в Чернигов. Благодаря посредничеству киевского князя Владимира Рюриковича и митрополита Кирилла враждующих князей удалось примирить, и «бысть радость велика», как пишет летописец.

Добиться своего Ярославу удалось и без войны с Черниговым.

Михаил быстро растерял симпатии новгородцев. Обещанный им поход в землю эстов, чтобы поправить острую проблему с продовольствием, организован им не был. Активность в военных делах могла бы сохранить ему стол, но здесь он почему-то спасовал. А в 1230 году несчастья с новой, еще большей силой обрушились на всю Северную Русь. Летопись зафиксировала сильнейшие природные и социальные беды: землетрясение, солнечное затмение, политические склоки между боярскими группировками с последующими за ними волнениями и пролитием крови людей имущих и простых горожан. Дороговизна, обложные дожди и неожиданные заморозки во время сбора урожая спровоцировали последовавший за всем этим голод, а потом и страшный мор. Кто мог, тот бежал в другие земли, а иные умирали прямо на улице: «И разидеся град наш и волость наша, и полны быша чюжии граде и стране братьи и сестръ, а остатокъ почаша изъмирати. И кто не прослезится о семъ, видящее мрътвица лежаща по улицамъ, и младенца псы изъядаемы».

Как сообщает летописец, в одну только общую могилу на Прусской улице свезли 3030 трупов, и таких вот скудельниц было несколько. За голодом следовали бунты. Князь Михаил оставался в это время в благополучном Чернигове и даже не пытался справиться с продовольственным кризисом в Новгороде. Более того, его сын Ростислав, оставленный на княжение, в самый разгар бедствия также покинул вымирающий город и вместе со всей городской верхушкой перебрался в Торжок, поближе к обеспеченному югу. Общинники не смогли стерпеть такого предательства своих правителей. В воскресенье, восьмого декабря, Ростислав выехал из города, а уже утром в понедельник в Новгороде вспыхнуло всеобщее восстание. Были разграблены дворы посадника, тысяцкого, их родственников и сторонников. Представители верховной власти бросили город в тяжелый для него час, за что они и были наказаны. Все их имущество, которое было нажито, по мнению народа, незаконно, было роздано по уличным сотням – то есть по всем жителям. Новгородцы на вече выбрали себе новых руководителей: посадника Степана Твердиславовича и тысяцкого Микиту Петриловича. К власти вновь пришла просуздальская партия.

После изгнания «черниговцев» немедленно послали за новым князем в Перяеславль. Ярослав не стал медлить. Уже 30 декабря 1230 года он примчался с дружиной и, созвав большое вече, дал присягу «на всей воли новгородской». После призвания Ярослава политические страсти в Новгороде улеглись. С началом навигации прибыли немецкие купцы с зерном, что облегчило положение людей.

Три с лишним года голода и страшного мора подходили к концу. Все это время городскую общину сотрясали бунты, кровавые внутренние конфликты и ссоры как среди высших социальных слоев боярства и прочих именитых людей, так и между низами, простой городской чадью. Дважды за эти годы менялся князь, и оба раза он покидал этот город не по своей воле. Многие новгородцы, из самой столицы, да и с провинциальных пятин, переселились в другие земли, как из-за лютого голода, так и по политическим причинам. После всех бед огромный город практически обезлюдел. Возвращение на княжение Ярослава Всеволодовича совпало с улучшением продовольственной проблемы, а также и со снижением внутренней социальной напряженности в весьма поредевшей общине. Горожане были измучены и еще очень долго боялись любых перемен. Им хотелось стабильности, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне.

Ярослав вместе со своими детьми стал хорошим знаком для новгородцев. Он вот уже в четвертый раз принимал княжение и сумел сохранить этот престол за собой, а также передать его по наследству сыну Александру. Началась эра правления Ярославовичей. Стечение многих обстоятельств привело к тому, что эта династия на долгие и долгие годы монополизировала власть в Господине Великом Новгороде за собой.

Теперь, после решения внутренних вопросов, перед князем стояла задача в укреплении внешних новгородских рубежей. И тут, прежде всего, нужно было возвращать в фарватер русской политики отшатнувшийся в сторону Рижского и Дерптского епископств мятежный Псков. Начиналась эпоха противостояния с немецкой экспансией на восток.

Конец книги.