У него не укладывалось в голове – как могло пройти столько времени? Земля на кладбище в Хаммарбю успела промерзнуть и оттаять. Последний раз, когда он был на Ритиной могиле, в канавах желтели заросли мать-и-мачехи. Сорвал несколько цветков и положил на могильную плиту.

Ему мало-помалу становилось понятно, что происходило с Ритой после смерти отца. Постепенно нарастающий паралич воли. Самые простые, ежедневные обязанности кажутся невыполнимыми – обязанности, которые она раньше даже не замечала. Петля, накинутая на окружающий мир, стягивается все туже, органы чувств работают вполсилы, словно после обезболивающего укола. Рита ушла в другой, понятный только ей мир, где она могла существовать. Он понял, потому что его осенило: он и сам реагирует на болезнь точно так же. Бессознательно подавляет импульсы деятельности, впадает в незаметную для окружающих кому. Уходит от ответственности.

Он въехал на задний двор, поставил велосипед в гнездо велопарковки. В подъезде намеренно отвернулся от доски объявлений. Сел за стол. Положил паспорт и диплом рядом с биографией американского президента, о котором должен был читать пробную лекцию. Посмотрел на улыбающуюся физиономию своего героя на обложке.

Скоро и я буду там. В Нью-Йорке. На свободе.

Невозможно было привыкнуть к этой ошеломляющей мысли. Слегка закружилась голова.

Глория так и сидела неподвижно со странным посланием в руке. Никак не могла определиться. Что делать? Пойти и зарегистрироваться – хотя бы ради того, чтобы узнать, зачем ее вызывают? Если обычная партийная пропаганда, ничто не мешает повернуться и уйти. А можно, как обычно, проигнорировать послание и остаться дома. Как она чаще всего и делала.

Она еще раз рассмотрела вызов. Что за мутные формулировки! Приложение к письму напоминало обычную рекламную брошюрку, какие издавали сотнями тысяч, если не миллионами.

Чувствуешь себя обойденным? Долой дискриминацию на рабочих местах! Твой голос будет учтен!

Само письмо выглядело более личным (если можно считать личным обращением форму “Тебе с ЖМК > 50”). И более доверительным, что ли.

Каждый из приглашенных получит личного инструктора, который поможет с успехом вернуться к привычной работе.

И дальше:

Мы обеспечим присутствие представителей агентства по трудоустройству, а также юристов, с которыми можно будет обсудить вопросы компенсации за временную утрату доходов.

Целью встречи является повышение уровня толерантности в обществе.

И что это такое? Очередная месса, восхваляющая здоровый образ жизни? Маркетинг какого-то нового продукта? Они уже вложили несчитаные миллионы в рекламу Purify и AirFood. Но эта встреча особая – они арендуют Хувет[24]. Ни больше ни меньше. Интересно, во что это им вылилось? Сумма наверняка заоблачная. И разумеется, логотип Института питания на конверте, пиктограмма человечка с победно поднятыми руками.

Никакого желания лезть в пасть к гиенам она не испытывала, как бы сердечно и многообещающе ни выглядело предложение. Но в то же время… неплохо было бы поговорить с юристом. Имел ли университет законное право на ее увольнение? И как себя вести, если ей предложат ту же работу? Есть ли право требовать возмещения, даже если она не собирается возвращаться?

Юридические вопросы, связанные с увольнением и другими конфликтами.

А нельзя ли подать в суд на эту сволочь?

Уже несколько дней об этом долдонят по радио. Видимо, Юхан Сверд обеспокоился рейтингом. Высокий процент безработицы, при этом многие отрасли задыхаются от отсутствия квалифицированной рабочей силы, вряд ли такое способствует вспышке радостного доверия к власти. А вдруг перед выборами правительство все же отзовет наиболее радикальные реформы? Ничего невозможного.

Разумно. Но ее грызли сомнения. Если она правильно понимает психологический профиль Сверда, тот скорее отдаст власть, чем пойдет на возвращение ожиревших, как он нас называет, на рабочие места.

А может, он все же изменил своей маниакальной решительности?

Посмотрела на календарь. Двадцать четвертое мая. Праздник Святой Троицы.

Что скрывать – ей попросту страшно. И пугает не столько предстоящее странное собрание, сколько сама необходимость покинуть свое убежище. Чуть не каждый, стоит ей появиться на улице, смотрит на нее как на чудовище. И почему в Хувете все должно быть по-иному? Сотни, если не тысячи людей среди бела дня. Даже если они подчеркивают: мы приглашаем всех с ЖМК выше 50, вряд ли все до одного явятся на это сборище.

Она никогда не отличалась социальными дарованиями. Даже в интервью корреспонденту при вручении Августовской премии несколько раз подчеркнула: я по природе отшельница. И эта замкнутость, страсть к уединению с годами усилилась. В последнее время ее так часто унижали и оскорбляли из-за лишнего веса, что способность пропускать все это мимо ушей начала давать сбои. Она избегала соседей, даже с Биби иной раз чувствовала себя не в своей тарелке. Присутствие в комнате кого-то другого стало стеснять. Куда деть руки? Когда надо улыбнуться, вовремя вставить словечко?

Может, попросить Биби пойти с ней на эту встречу?

Заглянула в бумажку.

Персональная регистрация в фойе.

Вздохнула. Нет… судя по всему, она должна прийти одна. Биби никто персонально не зарегистрирует. Посмотрела на второй листок в послании. Впервые за четыре года она видела в официальной бумаге слово “дискриминация”. Причем без всякого разъяснения. Они признали свои собственные меры дискриминирующими? Ой, не верится… Все это звучит настолько многообещающе, что попахивает очередной коварной уловкой.

Если вся эта загадочная история – всего лишь часть избирательной кампании, то посулы и приманки звучат более чем странно. Юхан Сверд манипулировал политическим дискурсом с первого дня. Употреблял далеко не всем понятные англицизмы, избегал любого намека на притеснение большой группы населения.

Дискриминация. Похоже на попытки феминисток превратить мужчину в женщину. Не она, не он, а некое оно. Интересная мысль: революция зависит от слов. Слова могут спровоцировать революцию, и слова же могут сделать ее невозможной. Достаточно возбудить толпу, а еще надежнее – на кого-то натравить. А потом успокоить, дескать, погорячились. Головокружение от успехов[25], извините. Самых рьяных исполнителей затолкать в дальний угол, а еще лучше уничтожить.

Глория сложила письмо и сунула в сумку. Она была почти уверена – врут. Ни единого шанса, что у них наступило просветление в головах. Неужели они считают свой народ за сборище идиотов?