- Итак… - начал первым Алексей, откидываясь на спинку кресла. - Что вы хотели бы знать? 

Я внимательно посмотрела на него, а затем просто развела руками: 

- Все. Это, знаете ли, первое такое мероприятие в моей жизни, - хмыкнула невесело. 

- Хорошо… - протянул он в ответ. - Насколько мне известно, на развод вы уже подали? 

- Да. 

- Что ж, поздравляю, первый шаг к новой жизни сделан, - широко улыбнулся он и я невольно зависла, удивившись тому, как эта улыбка вмиг преобразила его прежде хмурое лицо. Возникло даже желание улыбнуться ему в ответ - просто так, без особой на то причины. 

- Дальше вас ждет раздел имущества и решение о том, с кем останется ребенок, - продолжил, тем временем, Алексей. - Но это вам наверняка и так известно. Вас беспокоит что-то другое, верно?  

Я вновь поразилась - на этот раз его проницательности. А еще - тому, какой у него был острый, очень умный взгляд. Трудно было сейчас поверить, что этот человек страдал от запоев. И оставалось только гадать об их причине. 

Впрочем, меня это не касалось. Мы с ним оба оказались на дне жизни - каждый по своим причинам. И мне было неважно его прошлое, если только он сумеет спасти будущее - прежде всего, моего сына. 

Не колеблясь больше ни секунды, я протянула ему найденные свекровью дарственные. 

- Мой муж… я полагаю, он давал моему свекру деньги, чтобы тот покупал для него машины, а потом дарил их ему. Ведь в этом случае на это имущество никто не может претендовать, верно?  

Я невесело усмехнулась. Антон весьма неплохо подготовился, чтобы оставить ни с чем родного сына.  

- Все верно, - кивнул Алексей, изучая документы. - Но возможность оспорить его право владения есть. Если мы докажем, что именно ваш муж давал деньги на эти покупки. И еще… Ваш свекр вдовец?   

- Нет, - помотала я головой.  

- А свекровь давала свое согласие на дарение этих машин их сыну?  

Я невесело хмыкнула. Она не то что на дарение не соглашалась, она вообще ничего не знала об этих махинациях.  

- На девяносто девять процентов уверена, что не давала.  

Он поднял на меня глаза - прежде бесстрастные, теперь они светились каким-то странным интересом.  

- Вы хотите знать что-то еще? - спросил он.  

- Я… Да. Я подозреваю, что, быть может, Антон приобретал таким способом что-то еще. Возможно ли выяснить, чем еще он владеет?  

- Если вы подозреваете за мужем владение какой-то конкретной собственностью, то можно обратиться в Росреестр. Если же нет, то это может выяснить суд.  

- Ясно, - откликнулась я коротко.  

Алексей некоторое время изучал мое отрешенное лицо, потом спросил: 

- Чего вы хотите, Милана?  

Я без раздумий выпалила то, что диктовали мне сейчас владевшие мной ненависть и разочарование: 

- Я хочу его уничтожить. 

Адвокат удовлетворенно улыбнулся и протянул мне руку: 

- Тогда предоставьте это мне. 

И я, не задумываясь, пожала его теплую ладонь, ощутив вдруг с этим касанием столь необходимую мне спокойную уверенность. 

С Вадимом мы больше к тому вопросу, который был для нас обоих столь болезненным, не возвращались. Хотя, я и не могла не отметить тот факт, что сын стал особо заботливым по отношению ко мне. Я понимала, что он среди всех - наиболее уязвим. Это не его выбор и не его действия привели к тому, что случилось. Это не ему было за тридцать, чтобы он мог называться достаточно взрослым. Это он обожал отца, и теперь именно ему предстояло принять эту ситуацию. Отрицание, защитная реакция, детская попытка сделать хоть что-то, чтобы все оставалось как прежде - вкупе это играло свою роль. И я осознавала совершенно ясно - если устрою сыну своего рода террор, могу потерять его навсегда.    

Сейчас же могла взять паузу хотя бы в тех переживаниях, которые касались Вадима. Он отбыл на сборы и я знала - в последующие недели сын должен был полностью жить этой, весьма важной частью своей жизни и ничем кроме.       

- Ну, наконец-то ты здесь, - сказала я, скрывая облегчение в голосе, когда приехала к Адаму и застала его дома.     

Предыдущие два дня я в гордом одиночестве выполняла его указания по обустройству особняка, а общение наше свелось к минимуму.     

- Были дела, - с полуулыбкой сказал он. Продемонстрировав мне пару внушительных бумажных пакетов, спросил: - Осилим ужин вдвоем, или слишком устала?      

- Ты про готовку? Или спрашиваешь, найду ли в себе силы на то, чтобы поесть? - мягко рассмеялась я.     

- Про готовку. - Адам округлил глаза в притворном ужасе: - Не бросай меня одного на поле боя.      

Я покачала головой. Испытывала в этот момент удивительное чувство легкости. И понимала, что мне совсем не хочется думать о своих проблемах и заботах. Словно в этом небольшом уютном мирке, рядом с мужчиной, которого едва знала, я была в безопасности.    

- Не брошу, - также притворно вздохнув, отозвалась я, надевая фартук. - И давай договоримся. Я - шеф.    

- На кухне или вообще? - приподнял бровь Адам.     

- А ты готов отдать мне бразды правления всюду? - уточнила, разбирая пакеты.     

- В каких-то сферах - определенно, - двусмысленно хмыкнул Адам и переключил мое внимание на другое: - Здесь перепела, к ним можно сделать салат. Кажется, в такой добавляют апельсины.    

Разложив покупки на столе, я постучала пальцем по подбородку.     

- А ты неплохо разбираешься в кулинарии, - озвучила очевидное.     

- Не слишком, - пожал плечами Адам и добавил: - Ну, командуй, шеф.    

Перепела были отправлены в духовку. Заправка для салата и овощи приготовлены, оставалось лишь их смешать. Адам купил французский багет с хрустящей корочкой, который можно было макать в соус, что я сделала для птицы. В общем и целом, у нас намечался вполне себе изысканный ужин. Его дополняла бутылка красного сухого, с которого мы сейчас вполне успешно снимали пробу, смакуя его с кусочком горгонзоллы.     

- Ты писала, что у тебя проблемы, - начал Адам, и первой моей мыслью было попросить его не продолжать.    

Не расспрашивать меня о том, что возвращало туда, в мир за стенами этого дома. И все же я промолчала.    

- Я их уже решаю, - ответила уклончиво.     

- Я могу тебе помочь?  

- Спасибо, нет, - помотала головой, сопроводив свои слова улыбкой. - Не хочу мешать личное с рабочим.     

- Вот как? - приподнял брови Адам.     

Возникла неловкая пауза. Эти недосказанности сбивали с толку. Мне чудилась двусмысленность в том, о чем меня спрашивал Адам. И даже если ее там не имелось, чувствовала я себя немного неловко.