Собеседник поджимает губу.

– Скажешь, он и сейчас тебе эсэмэски шлёт?

– Нет, конечно. Только вот радости такой разговор ни разу не приносит. Пощекочут затылок стволом, да и посоветуют головою не крутить – так вот и общайся.

– Это не вариант! Ведь и другой кто-то так сработать может.

– Может, – киваю я. – Но до сих пор я такого дурака ещё не встречал. Стрёмно это… да и небезопасно.

– Ну… не знаю… – задумчиво хмурится Прапор. – Он что и ко мне так подойти может?

– Ко мне же подошёл? И к Кирюхе, к Гавришу… К тому же Макару приходил. Ладно, я – а у тех-то и охрана своя имелась! И никто ни разу никого не увидел… Капюшона спроси – он же с ним дела ведёт! Значит, знает что-то такое.

Собеседник наливает себе рюмку и, не чокаясь, залпом её опрокидывает.

– Хм! Чудно ты говоришь… зачем ему так шифроваться-то? От кого он скрывается?

– Не по адресу вопрос. Да и стремаюсь я, откровенно говоря, такие разговоры водить… у него ушки где угодно быть могут. А я на тот свет не собираюсь пока.

– У меня стукачей нет!

– Рад за тебя. Кирюха с Макаром тоже так-то думали…

Пока торгаш раздумывает, не теряю времени даром и увлечённо дегустирую всяческие вкусности, которые представлены на столе. А вот насчёт коньячка пока воздерживаюсь…

Наконец, собеседник, по-видимому, приходит к какому-то решению. Хлопает ладонью по коленке.

– Ладно! Придёт – побазарим и так… А пока есть конкретный вопрос!

– Слушаю.

– По бабе… это ты работал?

– Не только я.

– Ну а за Макара я в курсе… Так!

Вопрос заключался в следующем. Личных вооруженных формирований у торгаша не имелось – только охрана. Ну и всякие там помогальники… А кое-какие конкретные внушения иногда производить требовалось. Ибо количество неадекватов в городе росло стремительно! Но отстреливать потенциальную клиентуру – несколько неудобно, да и на бизнес это может повлиять не самым лучшим образом. Что же это за торговец, который воюет со своими покупателями?

– Расклад такой. Я даю конкретного мудака, который всем мешает. Твой босс с ним работает. Как – не моя печаль вообще. Я за это плачу. Тридцать процентов – аванс! Остальное – по исполнению заказа. Но никаких переводок и ссылок на меня – это исключительно ваши тёрки! Я так всем и скажу – мол, Хищнику не по нраву кидняки и подставы – дела надо вести честно! Он типа долю в бизнесе имеет – вот и озаботился…

– Угу, а ты типа пожаловался…

Прапор прищуривается.

– Мысль! Считаешь, что иначе нужно?

– Ушки… я ж не просто так про них говорил.

Торгаш довольно ухмыляется.

– Ну да… мол, кто-то ему стукнул, что я убытки несу, он и напрягся. Вот кого-то и послал, чтобы этого дурака урезонили.

– А тот уже и тем как-то нахамил…

– У тебя котелок варит! Ещё по одной?!

– А давай!

Хорошо посидели…

Уже перед самым уходом, Прапор обращает внимание на мой автомат.

– А чего с «ксюхой» ходишь? Это ж так… накоротке и в спешке, всерьёз ей не поработаешь.

– Есть предложения?

– А ты ушлый! – он внимательно рассматривает моё оружие. – Ну… навеска в целом нормальная. Но кое-что я бы доработал!

Договорились, что на днях я загляну в его логово. И, похоже, я понимаю, зачем он затеял этот разговор! Ему надо засветить перед народом посланца того самого неприятного типа, что возьмёт на себя все разборки с его недобросовестными клиентами. Что ж, у всего есть своя цена! А в Таркове она иногда бывает очень даже странной! За что-то можно заплатить деньгами. Иные вещи приобретаются, так сказать, по бартеру. А за некоторые штуки расплачиваются и кровью…

– Хохлу привет передавай! – на прощание протягивает мне пакет с двумя бутылками водки торгаш. – Скажи – мол, в расчёте.

Так Огрызко Хохлом кличут? Не знал.

Но время у меня пока есть, и рассвет застаёт меня в дороге. Путь не так чтобы и далёк, и даже более-менее известен. Перед выходом заглядываю к ближнему торгашу. Дружески киваю Кабану и опускаюсь на стул перед его шефом. У меня теперь появилась некая «привилегия» – могу с ним посидеть рядом, для этого даже имеется стол и пара стульев. В отдельной комнатке. И здесь я тоже могу понять господина Огрызко. Он изо всех сил наводит туман – мол, есть у меня с этим деятелем нечто важное… для посторонних ушей не предназначенное. А от меня в принципе ничего такого и не требуется – многозначительно молчи и время от времени делай туманные намёки. Что ж, если торгашу это греет душу – то отчего бы и не помолчать иногда?

– Тут это… как с Прапором-то поговорили?

– Да нормально… Он с Хищником свести просит. Передам, конечно… – пусть наверху решают.

Артемий хмурится, видать, не по нраву ему такие новости. Получается так, что конкурент хочет его обойти… и что из этого следует?

– Ну, мне-то это без нужды… я и с тобой ведь всегда побалакать могу, так?

– Так! – подтверждаю я. – А там, как и положено, я всё дальше передам.

– Что, – участливо интересуется торгаш, – так ногами и скачешь туда-сюда?

– Зачем же ногами? Рация есть… Кое-что я и по ней могу передать.

– Значит, – подводит черту Хохол, – в экстренных случаях можешь быстро кой-чего решить?

– Смотря какой случай… Так-то шеф из своей норы, поди, и не вылазит никогда. Всё больше через доверенных передаёт.

– И далеко та нора?

– Я там не бывал…

Странный разговор.

Что-то он явно собирался сказать или спросить… но так ничего и не сказал. Ладно: «Будет день – и будет пиво!» – говаривал так один мой знакомец.

А в городе стало как-то совсем неуютно. Прибавилось мусора – хотя, я так по-прежнему и не мог понять – откуда? Строек нет, дома пока крепкие… Поприбавилось и мертвецов – я заметил аж три неподвижных тела. И что самое неприятное, одно из них было аккуратно распято на заборе. Минут двадцать рассматриваю покойника в бинокль. Отыскался среди макаровского барахла один очень даже нефиговый аппарат – аж со стабилизацией изображения! Нашлись там и батарейки к нему. Вообще что касается источников питания, то тут я не миндальничал – выгреб всё подряд, до донышка! Бандитам оно особо ни к чему, а я-то найду, куда это приспособить.

И мне сильно не по нраву то, что я разглядел. На лице мертвеца не заметно никаких мук. Судя по всему, когда его прибивали к забору, мужик не испытывал боли. Да и вырываться не пробовал, что меня привело в немалое замешательство. На теле не заметно никаких порезов или царапин – кровь есть только там, где конечности пробиты гвоздями. Он что же, так ничего и не пробовал сделать для своего спасения?