Теперь в благоухающей розами гостиной Брунгильда сидела рядом с генералом и машинально вертела на безымянном пальце подаренное женихом колечко.

— Милая Сонечка, — нарушила тягостное молчание невеста, — мне жаль, что ты не можешь отвлечься от грустных размышлений. А я верю, что у тебя все будет хорошо.

— Да-да, разумеется, — подхватила Елизавета Викентьевна. От выпитой рюмочки щеки ее порозовели, скоропалительная помолвка старшей дочери будоражила, и она утратила свойственную ей уравновешенность. — Брунгильда рассказывала, что вы, Сонечка, тоже собираетесь обвенчаться.

Сонечка, строгая девушка с тонким носиком и вьющимися прядками темных волос вокруг чистого выпуклого лба, вздохнула.

— Венчание опять откладывается, — с грустью призналась она. — Жених мой прислал из Якутска телеграмму. Он едет в Порт-Артур.

— О Боже! — воскликнула профессорская жена, покосившись на генерала. — Но Брунечка говорила, что ваш жених не флотский офицер, а гидрограф.

— Да, — сказала Сонечка, — Александр Васильевич участвовал в экспедиции барона Толля, они искали землю Санникова.

— Но ведь эта экспедиция завершилась. — Николай Николаевич с сочувствием смотрел на юную подругу дочери — Остался зимовать лишь сам барон с группой помощников. Насколько мне известно, следы этой экспедиции затерялись.

— Да, Александр Васильевич надеялся, что барон Толль смог вернуться на Новосибирские острова. Он прошел вдоль острова Котельный на север к острову Беннета, а потом на юг по возможному пути Толля. Александр Васильевич писал мне чудные письма. Он и фотографию мне прислал. Я ее с собой всегда ношу.

— А сейчас, сейчас она у вас с собой? — жалостливо спросила Мура.

Сонечка открыла ридикюль и достала фотографический снимок. Ее жених сидел в кают-компании шхуны «Заря» на узком диване откинувшись к стене, на которой висел портрет Императора. Простой свитер грубой вязки еще сильнее подчеркивал значительность, силу и целеустремленность гидрографа. Лицо с правильными чертами венчал высокий лоб, из-под надбровных дуг жестко и темно смотрели умные глаза, аккуратно стриженные усы и заостренная бородка подчеркивали твердую складку губ.

Мура зачарованно перевернула снимок и на обороте увидела стремительную надпись: «Любимой Сонечке. Александр Колчак».

— Нам пришлось и в прошлом году отложить свадьбу, — продолжила грустная подруга невесты, — из-за поисковой экспедиции. Александр Васильевич сам едва не погиб: провалился под лед. Но убедился, что барон и его товарищи погибли. Он уже собирался в Петербург, чтобы наконец-то повести меня под венец, как случилась война.

— Но как же ему удалось добиться разрешения на участие в боевых действиях? — изумился профессор. — Ведь он не принадлежит сам себе.

— Он телеграфировал в Академию наук с просьбой вернуть его в Морское ведомство, — поникла Сонечка, — а когда Академия отказала, обратился к самому Великому князю, Алексею Александровичу.

— Вот несчастье-то! — посочувствовала Елизавета Викентьевна. — Такой горячий человек! Да когда же вы замуж-то выйдете? Война может продлиться не один год!

— Позвольте мне внести ясность в этот вопрос, дорогая Елизавета Викентьевна, — вступил генерал Фанфалькин. — Россия сильна, как никогда. Победа будет скорой и блестящей. И все мы сможем поднять за нее рюмочку сакэ.

Доктора Коровкина неприятно покоробило родственное обращение к хозяйке дома, и он поморщился.

— Если дела на Дальнем Востоке обстоят так блестяще, то России вполне можно обойтись и без господина Колчака. Уважаемый Эраст Петрович, вы имеете доступ к куратору Морского ведомства, так похлопочите, может, Великий князь и отменит свое разрешение? — Клим Кириллович ласково взглянул на подругу пианистки. — Хотелось бы, чтобы господин Колчак быстрее обвенчался с такой замечательной девушкой.

Брунгильда вспыхнула и посмотрела на Муру.

— К сожалению, уважаемый Клим Кириллович, Великий князь своих распоряжений не меняет, — ответил Фанфалькин с подчеркнутой учтивостью.

Доктор, сидя недалеко от жениха, незаметно принюхивался. Нет, организм героя турецкой кампании имел какие-то особые свойства! И вино пил со всеми, и ел острые закуски, а запаха все равно никакого!

— Так что ж вы собираетесь делать, Сонечка? — мягко спросила Елизавета Викентьевна.

— Поеду в Порт-Артур. — Гостья впервые за вечер улыбнулась, улыбнулась радостно, отчего сразу необыкновенно похорошела.

— Как? — воскликнули в один голос Мура и доктор. — Зачем?

— Видно, судьба, — кротко пояснила Соня. — Мы обвенчаемся на театре боевых действий.

— Если б я знал, что вы такая храбрая девушка и был бы свободен, то сам бы был у ваших ног, — галантно откликнулся генерал Фанфалькин. — И друг мой тоже. Не правда ли, Дмитрий?

Инженер утвердительно кивнул и приподнял рюмку с ликером.

— А поскольку вы не свободны, — вступила с непонятной иронией в голосе Брунгильда, — то останетесь у моих ног.

— С превеликим удовольствием. — Фанфалькин сконфузился, понимая, что ввиду только что состоявшейся помолвки сморозил редкую глупость.

— И будете выполнять свои обязательства, — продолжила невеста.

— Почту за честь, — жених низко склонил голову, так, что отблеск хрустальной люстры высветил выразительную серебряную прядь в его черной шевелюре.

— А значит, не станете препятствовать моему творческому самовыражению, — настаивала Брунгильда.

Доктор вздрогнул: старшая профессорская дочь второй раз повторила одну и ту же фразу. Наверняка заготовила ее умышленно!

— А значит, — продолжила наступательно девушка, — не будете возражать, если я поеду с Сонечкой в Порт-Артур.

В гостиной повисла зловещая тишина.

— Эраст Петрович! — наконец обрела дар речи несчастная мать. — Да что ж это такое! Скажите свое веское слово! Я понимаю, когда невеста едет к жениху. Это одно дело. Но когда невеста уезжает от жениха — от штабного генерала! — это совершенно немыслимо!

Генерал встал и сделал знак инженеру Шевальгину.

— Мы должны вас покинуть, дорогие мои, — сказал он мягко, — дела зовут. Что же касается намерения Брунгильды Николаевны, то не только не возражаю, но и всячески приветствую. Даже приставлю для охраны моего верного камердинера Басу. У штабного генерала, как вы справедливо изволили заметить, дражайшая Елизавета Викентьевна, не может быть трусливой невесты и беспомощной супруги. Я не сомневаюсь, что в лице Брунгильды Николаевны найду понимающего друга.

Обескураженные слушатели не нашлись что ответить генералу, который, отвесив общий сдержанный поклон, поцеловал ручку невесты и в сопровождении инженера Шевальгина покинул муромцевскую гостиную.

Когда до слуха оставшихся донеслись слабые звуки запираемой за посетителями двери, раздался общий вздох облегчения.