Яков Леонидович задавал ему вопросы, а я стоял сбоку от него и, что называется, морально давил на психику. Хотя, если честно, толку от этого было мало. Горожанов искусно делал вид, что в упор меня не замечает. И на Марцева смотрел как на полное ничтожество. Ни страха не было в его глазах, ни тем более раскаяния.

– Скажите, Георгий Бориславович, вам известна эта девушка? – Марцев предъявил ему фотографию Галины Свирцевой, но тот даже не глянул на нее.

– Я буду отвечать на вопросы только в присутствии адвоката! – спесиво вскинув голову, заявил он. – Или прокурора!

– Значит, чувствуете за собой вину, – попытался зацепить его за живое начальник.

Но Горожанов в ответ лишь презрительно фыркнул.

Я уже начал готовить себя к тому, что разговор не состоится, но вдруг открылась дверь, и в кабинет вошел холеный мужчина в дорогом костюме и очках с тонкой оправой.

– Здравствуйте, я адвокат гражданина Горожанова, Полуянов Альберт Денисович.

– Оперативно, очень оперативно, – сквозь зубы обрадовался ему Марцев.

И небрежным движением указал на свободный стул рядом с подозреваемым. Чтобы он смог сесть, мне пришлось отойти в сторону. Впрочем, я в любом случае должен был это сделать, поскольку глупо было прессинговать Горожанова в присутствии официального и отнюдь не дружественного нам лица.

Альберт Денисович поставил себе на колени новенький кожаный портфель, вынул оттуда лист бумаги, а из кармана пиджака – «Паркер» с золотым пером.

– Итак, мне бы хотелось знать, в чем обвиняют уважаемого Георгия Бориславовича, – начал он с улыбкой, которая высветила его сходство с Олегом Семирядновым.

Такой же лощеный, официально-вежливый, отшлифованно-радушный, но с камнем за пазухой. Одним словом, хитро вытканный тип.

– Георгий Бориславович находится в розыске по обвинению в похищении Галины Свирцевой, – с готовностью к долгой осаде, но тускло сказал Марцев.

И снова предъявил Горожанову фотографию девушки.

– Вы знаете эту гражданку? – спросил он.

Но свинорылый лишь небрежно скривил в ответ губы.

Я не сторонник методов физического воздействия, но сейчас у меня зачесались кулаки. Намять бы пятак этой чванливой свинье, да нельзя.

– А вот у нас есть информация, что позавчера вечером, в районе семи часов, вы силой затащили ее в свою машину…

– Откуда у вас эта информация? – перебил начальника Полуянов. – У вас есть свидетели?

– Свидетель есть, правда, в данный момент он отсутствует, – Марцев с досадой посмотрел на меня, как будто я был виноват в том, что Лидочка пропала. – Но есть показания… Так, сейчас…

Яков Леонидович достал из тонкой папочки несколько листков бумаги.

– Так, заявление гражданки Свирцевой Алевтины Викторовны… Ориентировка раз, два… Так, а где у нас показания гражданки Якушевой?

Он снова посмотрел на меня, как будто я готовил документы.

– Ну, так в заявлении указано, – виновато пожал плечами я.

А ведь Олег Семиряднов собирался допросить Лидочку под протокол, но я вступился за нее на повышенных тонах. Ведь тогда мне нужна была не столько обвинительная база на Горожанова, сколько он сам. И кто ж тогда знал, что Лидочка исчезнет…

Адвокат пробежал по заявлению взглядом, с плохо скрытым пренебрежением вернул его Марцеву.

– Без комментариев.

Действительно, комментарии были излишни. Даже двоечник с юрфака смог бы сравнить эту бумагу с макулатурой, а будь он посмелей, так еще и призвал бы сходить с ней по нужде. Мать Галины Свирцевой не была свидетелем, и все, что она написала со слов Лидочки, могло послужить лишь толчком к розыску Горожанова, но не более того. К стенке такой бумагой его не прижмешь.

– Ничего, мы найдем других свидетелей, которые видели, как Галина Свирцева садилась в машину к гражданину Горожанову, – сказал я.

Происходило это в час пик, у троллейбусной остановки в районе горбольницы. Надо лишь опросить людей, которые могли видеть, как медсестра Свирцева уезжала на джипе «БМВ»… Насколько я помнил, Горожанов выходил из машины, открывал девушке дверь. Наверняка найдутся люди, которые запомнили его.

И все же мне катастрофически не хватало уверенности в том, что я говорил. Ведь Свирцева садилась в машину к Горожанову добровольно. А то, что после этого она бесследно исчезла, так это лишь косвенное доказательство его вины. Скажет, что всего лишь довез девушку до родительского дома, и попробуй докажи, что это не так.

– Садилась в машину к гражданину Горожанову? – спросил Полуянов. – Сама садилась?

Адвокат смотрел на меня торжествующе, а Марцев – с досадой. По большому счету, я собственными руками вложил козырь в руки защите.

– Сама не сама, но после этого живой Галину Свирцеву никто не видел.

– Да, но при чем здесь Георгий Бориславович?

– Действительно, при чем здесь я? – с издевкой глянул на меня Горожанов. И небрежным кивком показал на фотографию Свирцевой. – Я не знаю эту девушку. И она не могла садиться ко мне в машину.

– Но есть свидетели!

– Где они? – ехидно усмехнулся Полуянов.

– Будут.

– Вот когда будут, тогда и поговорим. А теперь мне бы хотелось знать, на каком основании задержан Георгий Бориславович?

– Есть основание. И очень серьезное, – вступил в разговор Марцев. – Обвинение в убийстве капитана милиции.

– Да, основание очень серьезное, – нахмурился адвокат. – Но мне совершенно непонятна последовательность. Задерживают Георгия Бориславовича по обвинению в похищении, а предъявляют обвинение в убийстве. Первое обвинение, кстати, совершенно несостоятельное. Уверен, что у вас нет оснований обвинять его и в убийстве… Итак, кого мог убить Георгий Бориславович?

– Капитана милиции Стеклова Юрия Васильевича.

Марцев с пике зашел на Горожанова, выпустил в него целый град вопросов. Где он находился в ночь с такого-то числа на такое? Знает ли он гражданина Жернового Виктора Астафьевича? Как зовут изображенного на комбинационном портрете человека, известного под условной кличкой Шрам? Умеет ли Горожанов стрелять из автоматического оружия? Служил ли он в армии? В каких войсках и когда?..

Разумеется, Горожанов не мог быть на кладбище в ту роковую для Стеклова ночь. Жернового он не знал, Шрама в лицо никогда не видел. Стрелять умеет, в армии служил, но ведь это же не значит, что он преступник.

Но Марцев не отчаивался.

– Насколько мне известно, у вас, гражданин Горожанов, больная рука, – сказал он.

– Откуда вам это известно? – спросил свинорылый.

– Вспомните нашу встречу во дворе дома на улице Белинского, – сказал я.

– Да, что-то припоминаю, – не стал отрицать он.