— Какой историей вы хотели бы поделиться?

— Недавно я узнала, что в прошлой жизни была Клеопатрой.

— Понятно.

— Я имела в виду Клеопатру VII Филопатор, последнюю царицу Египта династии Птолемеев, которая проводила дипломатические миссии, возглавляла флот, разговаривала на нескольких языках и писала книги по медицине.

— Да, именно о ней я сразу и вспомнила.

— Невероятная женщина.

— Согласна. Позвольте спросить, а узнали вы об этом случайно не от медиума миссис Брайс, которая недавно открыла салон в Стокпорте?

— Да, как раз от нее.

— Так я и подумала. Вы уже третий человек за сегодня, кому миссис Брайс сообщила, что он являлся Клеопатрой в прошлом. Один из них был мужчина.

— В самом деле? Ну, должна признать, что эта женщина жила полной жизнью.

Внимание Ханны привлек дружный возглас, донесшийся от входа. Она подняла голову и заметила причину волнений в рядах посетителей. В приемную шагнул мужчина. Во вторую очередь бросались в глаза его белоснежные дреды, настолько длинные, что спокойно обвивали шею незнакомца наподобие экзотического шарфа. В первую же очередь внимание притягивало то обстоятельство, что, кроме этого скромного наряда, на мужчине больше ничего не было.

Ханна беспомощно перевела взгляд на стойку Грейс, но та, видимо, сбежала куда-то после попытки одного пожилого джентльмена рассказать об одержимости духом Макбета, вымышленного персонажа.

— Э-э, простите, сэр, — нерешительно окликнула Ханна вошедшего. — Что вы здесь делаете?

— Нам просто нужно молоко, чтобы добавить в чай, — улыбнулся он и приподнял зажатую в руке кружку.

— Но, сэр, на вас же нет одежды.

— Все верно, малышка, — прокомментировал мужчина и прошел в расположенную рядом с приемной кухню, откуда громко добавил: — Нам не нужна одежда, только молоко!

— Но…

Двухстворчатые двери в коридор распахнулись, и в помещение впорхнула Грейс, которая сжимала документы. Она тут же застыла, заметив напряженную обстановку, и взволнованно поинтересовалась:

— Что случилось?

— Э-э, — протянула Ханна, не зная, как сформулировать проблему.

— Так в чем дело?

— Э-э, — мозг девушки явно решил, что с него на сегодня хватит, а потому повесил табличку «Ушел на рыбалку» и удалился.

— Все нормалек, — заверил источник переполоха, появляясь из кухни, предположительно, добавив молоко в чай, пусть и не одежду на тело.

— Мэнни! — воскликнула Грейс. — О чем мы с тобой говорили?

— Да много о чем, — озадаченно отозвался голый мужчина, на его лице отразился напряженный мыслительный процесс. — Мы любим с тобой разговаривать. Ты хорошая женщина, — он одарил собеседницу теплой улыбкой.

— Мы обсуждали, что в рабочее время ты будешь надевать штаны.

— Мы не… — мужчина осекся и осмотрел приемную, словно впервые заметив толпу посетителей. Некоторые отводили взгляды, а одна женщина с ведерком попкорна плотоядно таращилась на Мэнни, хотя вряд ли сумела бы потом узнать его в лицо. — А… сколько сейчас времени?

— Три часа, — сухо ответила Грейс и тут же добавила: — Дня.

— Ясно, — Мэнни кивнул. — А… какой день недели?

— Вторник.

— Да ладно, — он шумно отхлебнул чаю. — Мы, конечно, дико извиняемся. Но чего чуваки не видели раньше, а? Обычное человеческое тело. Такими нас создал Господь.

— Тебя Господь одарил особенно щедро, — заметила женщина с попкорном.

— Благодарю, — кивнул ей Мэнни, одарив широкой улыбкой, и подмигнул. — Мы ценим вашу доброту, — с этими словами он неторопливо направился к лестнице.

— Приносим извинения за недоразумение, дамы и господа, — объявила Грейс и откашлялась. — Наш сотрудник — вольная натура, что поделаешь.

— Он женат?

Грейс проигнорировала вопрос и зашагала к своему столу, прошептав Ханне по пути:

— Объясню все позже.

Вскоре пошли желтые номерки. Сорок шестым оказался мужчина, который выглядел очень высоким, пока не сел. У него были длинные ноги и короткое тело. А еще — ирландский акцент.

— Итак, правительство противится этому, но кошкам и собакам разрешается иметь детей.

— Прежде всего, добрый день, — заметила Ханна.

— Да-да, конечно. Здрасте. Так вот, говорю я, значица: кошки и собаки могут иметь детей.

— Вне всякого сомнения, — кивнула девушка. — Они называются котята и щенки.

— Чего? А, не! В смысле, да, но я не о том. Они могут иметь совместных детей — вот я к чему веду. Конки — звучит, а? Объединил, значица, котят и щенков, — собеседник указал на блокнот Ханны. — Сам придумал, о как! И запатентовал название.

— Ясно. Очень дельная мысль.

— Еще бы! Я се все мозги сломал, скока думал, вот!

— Хорошо, спасибо за…

— И еще: на Луне живет панда.

— В самом деле? И как она туда попала?

— Рад, что вы спросили.

— Ну, хоть кто-то из нас…

— Типа версий три. Первая: экспериментальная космическая программа Китая. О как!

— Логично.

— Вторая: Луна — изначальное место обитания панд. И правильно спрашивать, как они попали на Землю, вот!

— А, интересно.

— И третья: холостяцкая вечеринка.

— Серьезно?

— О да! — воодушевленно кивнул мужчина. — Куча всяких странностей творится на мальчишниках. На моем, например, мы с корешем Полом…

— Прошу прощения, мне придется вас прервать.

— Но в часах же еще есть песок! А?

— Знаю, но мне необходимо отлучиться в соседнее помещение и выпустить пар, покричав в подушку, прежде чем принимать следующего посетителя.

— О как, значица, — задумчиво почесал в затылке собеседник и кивнул. — Все по-честному.

Девяносто девятым номером, желтым, шла светловолосая женщина далеко за тридцать.

От нее отчетливо и безошибочно веяло горем. Возможно, из-за манеры держаться, либо из-за затравленного, утомленного выражения глаз, либо из-за менее явственных сигналов, но бедняжка несомненно несла груз утраты на плечах. Блондинка села и едва заметно улыбнулась. При других обстоятельствах ее можно было бы назвать привлекательной, но сейчас она выглядела так, точно не отдыхала несколько недель.

— Здравствуйте. Меня зовут Ханна. Можно узнать ваше имя?

— Тина Мерчант.

— Чем могу вам помочь, Тина? — участливо спросила Ханна, сделав пометку в блокноте.

— Все дело… — Собеседница неловко поерзала на стуле, но продолжила: — Все дело в моем муже. Послушайте, я… — она обвела приемную рукой, — не хочу проявить неуважения, но совершенно не одобряю всего этого… В смысле, обычно…