— И всё-таки, я не понимаю твоих мотивов. Почему именно я, а?

— Наслаждайся, Ангел. Лови момент, — задорно подмигивает, как обычно игнорирует самые важные вопросы, — просто, мне так моё дьявольское сердце велит, — несильно бьёт себя кулаком по груди.

— Босс, прошу прощения, мы взлетаем. Займите ваше место, пристегните ремень безопасности, — тараторит Ренат.

Кабина самолёта резко дергается. Самолёт постепенно набирает скорость, двигаясь к взлётной полосе.

Мамочки! Я не готова. Я ведь ни разу не летала. А вдруг у меня давление резко подскочит? Вдруг уши заложит и кровь из носа хлынет?

Я начинаю паниковать. Вскакиваю с места, но тут же получаю обратный толчок назад.

— В чём дело, Ангелина, ты побледнела? — мужчина «приземляет» меня обратно в кресло.

— Н-не хочу, не хочу, — вырываюсь, но Марс крепко удерживает меня на месте.

— Успокойся, буйная, или придётся снова связать.

— Я и так связана, — дрожу в наступающем нервном давлении.

Марс сильнее вжимает меня в кресло, надавливая на плечи, потом ловко пристёгивает ремнями безопасности. Крест-накрест.

Вот теперь мне точно не вырваться.

Отпускает. Отстраняется, любуясь проделанной работой, как произведением искусства.

Неожиданно, он подходит к проходу, разделяющему салоны самолёта, задёргивает шторку. Одну, затем вторую. Я сглатываю, неотрывно наблюдая за действиями бандита. Не нравится мне с каким ехидненьким выражением лица он это делает.

Он изолирует нас.

Что синеглазый дьявол собирается делать?

— Что такое? — встрепенулась.

— Сейчас я кое-что сделаю и тебе станет легче.

— Назад, Марс, не подходи! — паникую, мотыляя головой. Белоснежные пряди хлестают меня по лицу.

Марс опасно кривится, синие глаза начинают блестеть ещё ярче. Он демонстративно вытягивает руки вперёд, закатывает рукава на тонкой черной рубашке. Я перестаю дышать, затылком вжимаюсь в кресло до простреливающей боли. Как будто это поможет.

Марс подходит ко мне слишком близком. Душа падает в пятки, когда он вдруг тянет руку к моей груди. Пальцы замирают в районе соска примерно за сантиметр до него. Он ещё не коснулся, а меня уже в жар бросило. Соски натянули тонкую ткань сарафана за миллисекунду.

Я без лифчика. Бесполезно оправдываться. Он всё видит. Зрачки Марса быстро расширяются, совсем как у голодной, дикой кошки. Тигра хищного, вышедшего на охоту. Облизнувшись, довольно заурчав, он властно надавливает подушечкой указательного пальца на мой сосок.

Нежно. Возбуждающе. Принимается поглаживать и дразнить так быстро затвердевшую плоть.

— М-М-Марс, — выдыхаю, с силой сжимая ноги.

Он теребит сосок, а колет почему-то внизу живота.

Вся кровь в теле хлынула в промежность.

— Да, Ангел, — припеваючи мурчит, — ты возбудилась. Я удивлён. Так быстро. Кажется, проблема полюбить меня решиться очень быстро.

Гладит сосочек. Обходительно, дразня. И начинает чаще дышать. Взгляд Марса пьянеет. На ширинке брюк выпячивается приличного размера бугор. От увиденного в ушах начинает звенеть.

Нет, это не давление. А наваждение. Я нервничаю, осознавая то, как я быстро начинаю ломаться в руках властного доминанта.

Марс обхватывает сосок двумя пальцами, тщательно его растирает, а я дёргаюсь, выражая протест.

— Прекрати.

— Зачем?

— М-мы ведь в самолёте. Здесь м-много людей.

И мне становится убийственно жарко!

Щёки полыхают, а трусиков у меня нет. Их попросту не выдали постельной рабыне. Поэтому влага начинает стекать по бёдрам прямо на кресло.

— И-и-и? — тянет, издеваясь. Нарочно жёстче принимается растирать сосок через тонкую ткань сарафана.

Боже. Мурашки градом рассыпаются по коже. Не могу контролировать проклятую жажду удовольствия. Я опять начинаю проигрывать.

— Э-это не п-правильно, — выгибаюсь, когда он вдруг рекордно сильно сжимает очень и очень тугой камешек.

Ох!

— Им плевать. Персонал занят своими делами. Я слишком много плачу своим подчинённым за молчание. Им не привыкать. Чего только они не видели за все годы, что служат мне. — Марс наклоняется к моему ушку, губами касается мочки и шепчет. — Но я хочу, чтобы ты не молчала. Не сдерживала себя. Не стеснялась быть для меня мокрой, грязной и кричащей.

— А-а-х!

Не могу.

Гад!

Он ущипнул меня. Грубо. Властно. Но, чёрт, как приятно!

Я не смогла сдержать стон.

Сосок сладко запульсировал в его проклятых дьявольских пальцах.

Если бы мой палец умел — кончил бы уже давно. Как клитор.

— Ты ведь трусишка? Боишься летать?

— Нет, нормально. Уже привыкла, — дышу ртом, не двигаясь, прислушиваясь к каждому ощущению в теле, наблюдая за тем, как мой мучитель водит вокруг соска пальцем порочные круги.

— Сейчас я тебя расслаблю.

Ангелина

С этими словами Марс резко опускает руку вниз, отбрасывает платье в сторону. Я схожу с ума от смущения, когда ловлю лукавый взгляд мерзавца, застывшей на моём гладко выбритом сокровенном местечке.

— Ох, бля, как же я забыл! Где твои трусики? — удивлённо рычит.

— Ты их п-порвал.

— О трусиках я как-то не подумал. Прости. Как окажемся на месте, первым делом поведу тебя в бутик нижнего белья.

Ничего не отвечаю. Я на грани. Низ живота сдавливает как под прессом. До боли! Хочется немедленно унять проклятую боль.

Чтобы избавиться от этих сладостных мук я даже готова душу дьяволу продать. Терпеть нет никаких сил. Вообще.

И я продам. Марсу. Потому что он и есть дьявол!

— Ты готова избавиться от страха полёта?

Не могу и звука выдавить. Просто дрожу. Меня колотит от безумия, как во время острой лихорадки.

— Я спасу твою нервную систему, малыш. Оргазмом.

Марс шлёпает меня по коленкам:

— Расслабься. Ножки шире раздвинь.

— Нет!

Тогда он ловит оба моих соска, выкручивает их по спирали.

Как бы на кнопку нажимает на пульте управления.

Детонатора.

— М-Марс!

Взвыв, я поневоле подчиняюсь пленителю. Раскидываю ноги максимально широко, предоставляя полный доступ к самому сладкому.

— Божественная. Моя аппетитная, красивая, текущая девочка…