— Отец? — Удивленно переспросила Эрика, будто я поставила черт знает какой странный вопрос. Будто маленькая сама должна была сюда прийти и сама лечь на кровать и сказать лечите меня полностью.

— Ну да, отец девочки. — Я кивнула на малышку, и от меня не скрылся тот болезненный вид, в котором она сейчас находилась. Такая осунувшаяся и бледная, что мне страшно стало за ее жизнь.

— Ее привез какой-то старший мужчина. Может, дядя или дедушка… кто его знает! — Пожала плечами медсестра, а я еще больше упала в ступор.

Антон явно выглядел хорошо и вряд ли бы Эрика назвала его дядей или… Точно! Это вероятно дедушка Лики. Только вот… Как Антон позволил ему приехать вместе с ней и… главный вопрос — где же он, когда его дочь в таком критическом состоянии?

Возвращаемся в тот момент, который станет очень важным… Для всех.

‌‌‍***

— А где этот мужчина? — Спросила я у Эрики, потому что что-то не заметила никого по дороге сюда, или это просто я была настолько встревожена этим жутким сигналом, что не обратила внимания.

— Пошел оформляться, — девушка договаривала эту фразу до конца, а я уже открывала дверь палаты, чтобы отправиться на поиски дедушки. Я очень переживала за малышку, нет, даже не так, я переживала за каждого пациента, который попадал к нам с какой-то проблемой, а когда увидела Лику на больничной койке, то начала волноваться будто это моя родственница. Очень близкая родственница, ради которой я сделаю все. Ну и в самом деле так оно и было, я чувствовала в девочке какую-то родную душу, будто мы с ней знакомы не пару недель, а уже пару лет и у нас с ней понимания друг друга уже и без слов.

Не успела я добежать до регистратуры, как навстречу мне спешил дедушка Анжелики — Валерий Сергеевич. Точнее он шел в палату внучки, но я вовремя смогла его перехватить, потому что у меня было много вопросов, на которые реально не реально было найти ответ. Ну без этого мужчины так точно.

— Добрый день, Валерий Сергеевич, — старик шел со склоненной головой, будто на шее у него было огромное бремя, которое ему уже не реально было тянуть и легче сбросить чем дальше продолжать этот путь, поэтому он сначала не увидел меня, а когда поднял взгляд, то я увидела в нем опустошения. Словно в глазах была пустыня, в которой все засохло и не было ничего живого. И этот взгляд меня убил больше, чем если бы мужчина сказал что-нибудь плохое. Этот взгляд свидетельствовал о том, что ситуация не только плохая, она просто катастрофическая.

— Привет, Кира, — слегка кивнул старец и, вероятно, хотел продолжить свой путь дальше, но я придержала его за руку и слегка остановила.

— Простите, уделите мне минутку, — я отстранила его в сторону, чтобы не мешать другим пациентам и врачам ходить по коридору и чтобы наш дуэт не привлекал чрезмерного внимания.

— Но я шел к Анжелике… — Мне было настолько жалко Сергеевича, что в душе я начала плакать, но себе дала руководство держаться и не выдавать эмоций. Мужчина был разбит горем, так что не стоит его еще больше добивать своими не нужными чувствами.

— Она уснула, медсестра дежурит возле нее, так что не стоит сейчас идти туда, пусть маленькая отдохнет, — я пыталась все это произнести очень медленно и с такой интонацией, чтобы до старца наилучшим образом это дошло, потому что я приблизительно могла сейчас представить как ему плохо и какие эмоции бурлят внутри. В такие моменты можно сделать много чертовщины на поводу у негатива, поэтому стоит успокоить его и в первую очередь узнать, что произошло, а потом как-то все пробовать решить или хотя бы помочь чем смогу.

— Точно? Ей неплохо? — На этот момент у меня не оставалось сомнений, что дедушка любит свою внучку и желает чем сможет помочь ей и потому я чувствовала, что могу довериться ему вполне. Что не скажешь о его сыне… Пока у меня было куча вопросов к нему…

— Я только оттуда вернулась, все хорошо, присядем, — я поддерживая мужчину за руку усадила его на диван и сама присела рядом. — Что с ней случилось? Когда началось обострение?

— Девочка… это было так…да… — Старец хотел что-то произнести, но ему помешали слезы, которые в следующее мгновение просто водопадом начали струиться из его глаз и он вместо слов смог только всхлипывать. Истерика подобралась к нему, и это было скверно.

— Успокойтесь, пожалуйста, — я взорвалась с дивана и подошла к кулеру и набрав оттуда воды протянула старику, — выпейте, все будет хорошо.

— Спасибо, солнце, спасибо… — Я дала пару минут мужчине успокоиться, и взять себя в руки и он смог справиться с эмоциями и перестроиться. Руки хоть до сих пор трясло, я это прекрасно чувствовала, потому что держала его руки у своих и могла почувствовать полностью, насколько сильно он сейчас дрожит.

— А теперь давайте последовательно, — посмотрела Валерию Сергеевичу в глаза, — когда это случилось?

— Сегодня, — словно проглотив ком сказал мужчина, — еще вчера

мы ложились спать и все было хорошо, а сегодня утром ей стало плохо и она потеряла сознание на пару секунд, а когда я осмотрел тело, то…

Он не смог договорить, потому что наверняка вспомнил ту картину, которую он наглядно увидел в начале дня, но я и так все прекрасно поняла. Даже я видела уже десятки раз эту болезнь, но не могла спокойно реагировать на все это, что уж говорить о мужчине, который такие вещи видел редко, а может вообще не видел, а еще и учитывая его возраст. Поэтому подобная реакция была вполне логична.

— Ложились спать? То есть она ночевала у вас? — Если с болезнью было понятно, то вот то, что Антон отпустил дочь к дедушке, не укладывалось в голове, если вспомнить даже тот случай на дне рождения девочки.

— Сейчас она очень часто у меня ночует. — Меня эти слова поразили до глубины души. Неужели Антон уступил свои принципы и наконец смог довериться родному отцу, чтобы не ругаться с ним, а вместе воспитывать дочь? Неужели ему хватило мозгов на это?

— Вы помирились с Антоном? — Я задала логичный вопрос и с надеждой посмотрела в глаза старца. Возможно, отец девочки был настолько занят делами, что не мог приехать? Это конечно глупая отмазка, но хоть какая-то…

— Нет… — сокрушенно покачал головой Сергеевич, — не помирились.

— А что же тогда? Где он сейчас? Почему не приехал вместе с вами? — Посыпались с меня вопросы как из пулемета, потому что я уже не могла спокойно усидеть и меня распирало от избытка эмоций. Прекрасно понимала, что из нас двоих хоть кто должен сейчас иметь холодную голову, но уже не могла полностью владеть собой. Это было выше моих сил.

— Он фактически отказался от Лики… — Старик произнес эту фразу и я ее прекрасно услышала, но просто отказывалась в это верить и воспринимать на самом деле. Как можно отречься от дочери? Даже если она тебе не родная, то это не какая-то кукла, которой можно наиграться вволю и выбросить на помойку… Как это отказался?

— То есть… отказался? — Это я смогла произнести только после того, как взяла чашку у Сергеевича и сама отпила из нее, чтобы смочить горло и оттуда хоть что-то вырвалось на свободу. Сама не понимала, как смогла это сделать, но все же у меня получилось.