полицию. На отца. И пришла ко мне. Вообще, чтоб понять человека, надо встать на его место и посмотреть на произошедшее его глазами. Попробовал. Не получилось.

– Ирина, нехорошо вышло. Мне кажется, ты зря это сделала.

А она:

– Дак он меня кулаками по лицу, прямо при них, и за волосы, они так кричали!..

– Представь, мать-то что тебе скажет?.. Ну и отец все-таки он тебе, он же тебя на руках качал, песенки пел, любил тебя.

– А если он меня в следующий раз вообще убьет?!..

Вижу, всерьез боится. Я попытался встать на место ее отца и тоже не получается: ну как так – дочек кулаками бить?!.. Хотя после работы, устал, спать не дают… Не, ну все равно нельзя так!..

Два часа она у меня сидела, все беды рассказала, а что делать, не понимаю. Ну, взял на всякий случай телефон отца. Когда выложил эту историю в соцсетях, получил много комментов от различных абстрактных гуманистов, которые принялись доказывать, что прощать нельзя и она все правильно сделала и т. д. А ход моих мыслей такой: посадив отца, она посадит мужа своей матери, отца своей сестры, деда своих внучек и собственного отца. И навсегда лишится родительской семьи. Это проще простого и обратно уже не вернется. Мне это совсем не нравится. Но, понятно, ей самой решать.

PS. На этом история не закончилась. Домой ее так больше и не пускают, а поскольку ей некуда пойти, детей у нее забрали, и огромного труда стоило договориться, чтобы детей ей вернули, и пристроить ее в кризисный центр. Но восемнадцатого марта ее оттуда выгонят, и если к тому времени у нее не будет жилья, то детей у нее заберут. И эту проблему теперь должны решить мы. А абстрактные гуманисты – это те, которые хотят быть добрыми за чужой счет.

05.02.2016

Одна женщина, блокадница, у нее погибла дочь и маленький внук остался сиротой. Она забрала его к себе, вырастила, дала образование и все время копила для него деньги. Блокадница, у нее это как рефлекс. Он нормальный парень, писал стихи и сам зарабатывал, жили они дружно. Единственная проблема, что он у нее один и она очень за него переживала. Он поехал в Москву лекции читать, через день он ей позвонил, очень встревоженный кричал в трубку. Сказал, что они ехали с девушкой, а его товарищ был пьяный, ему пришлось самому сесть за руль и он сбил человека насмерть, что ему срочно нужны деньги. И бросил трубку. Она так испугалась, что ей даже не пришла мысль в голову, что у него нет прав и он никогда не ездил за рулем. Потом позвонил другой человек и сказал, что Костю посадили в СИЗО и срочно нужны деньги. Потом еще. В общем, в несколько приемов она отдала им все накопленные за пятнадцать лет деньги – восемьсот тысяч рублей.

Когда он вернулся из Москвы, она очень радовалась, что его освободили, а поскольку сам он разговора не затевал, она тоже не стала поднимать эту тему. Выяснилось все через несколько дней. Она, поняв, что ее обманули, сыграв на самом святом, слегла. А ей уже за восемьдесят. Он пришел ко мне. И ему вовсе не нужны эти деньги, но ему очень больно за нее, и он хочет найти этих подонков и убить. Я его понимаю. Уголовное дело возбудили. За месяц не сделали никаких движений, даже по биллингу не пробили.

Для расследования таких дел есть все технические возможности, но сколько мы ни обращались в полицию по таким делам – каждый раз они тянут время, даже не стараясь делать вид, что работают. Все эти дела заканчивались безрезультатно. На мой взгляд, это говорит об импотенции системы в целом и о профессиональной деградации ее исполнителей.

12.02.2016

Потом пришла пожилая женщина и со словами «Я выношу вам благодарность» вручила мне шоколадку.

Я говорю:

– За что?

Она говорит:

– Как же, вы мне скоро год как каждую неделю продукты возите.

А тут наша Лара недалеко стояла. Улыбнулась и говорит:

– У нас уже таких человек триста.

И я вдруг вспомнил эту тетушку. Она с тридцать восьмого года, отца не помнит, брат ушел на фронт и погиб в концлагере. У них с матерью была корова, а потом корову увели и мать умерла. И она ходила вокруг села Кашино по соседним деревням, просила подаяние. Однажды, когда было совсем голодно, в сорок седьмом году она босиком забрела в деревню Чупино, а там у хозяйки муж пришел с японской войны, они оставили ее у себя и выучили. Она тогда спросила:

– Отец сгинул, мать умерла, брат в концлагере погиб, я сирота, очень уж тяжелая жизнь у меня была. Посмотрите, мне там ничего не полагается?

19.02.2016

Мужика нашли в офисе с пробитой головой. Ему уж семьдесят. Он так-то крепкий, боксер в прошлом, но травма тяжелая, и он впал в кому. Дочь его пришла и говорит: ничего узнать не могу, мне ничего не говорят.

Я позвонил главврачу. Он говорит:

– Нет шансов. В коме третью неделю.

Дочь умоляет:

– Пусть меня пустят к нему в реанимацию, я хочу просто посмотреть и попрощаться.

Я стал уговаривать главврача, он не хотел пускать, и я просто его упросил.

И вот она приехала из больницы, зашла ко мне, и слезы на глазах. Просто когда ее пустили в реанимацию, она подошла к отцу, который пролежал в коме три недели, погладила его по руке и сказала:

– Папа, это я, Катя. Я тебя очень люблю. – И заплакала.

А он вдруг открыл глаза и улыбнулся.

26.02.2016

Девочка, откровенно красивая, темноволосая. Сама с Сортировки. Просит отправить ее… в Таджикистан. Оказывается, у нее был муж – таджик, его депортировали, а у нее от него ребенок, и она хочет к нему в Таджикистан. Он ее зовет, говорит, что любит, а здесь у нее все плохо, из колледжа выгнали, работы нет, и с родителями ругается. Жить негде. Ей восемнадцать. Стала жить с ним в шестнадцать. Родила в семнадцать.

Спрашиваю:

– Что, в парандже готова ходить?

Она говорит:

– Не в парандже, а в хиджабе. У меня есть.

И что мне делать? Отправить ее в Таджикистан? Я на свою душу это не возьму. Сказать, чтобы оставалась здесь и все наладится, и появится работа, жилье, и все будет хорошо?.. А вдруг это любовь