Один Род знает, через что в своей семье прошёл Тихон. И доверия к новой семье у него сейчас нет от слова «совсем». Просто… Просто потому, что он узнал их только вчера! Естественно, что их ждёт ещё не одно открытие в ходе дальнейшей жизни. И только от самого Глеба и его супруги зависит то, сможет этот отрок открыть им своё сердце или нет.

— Значит, проснулся, — с лёгкостью согласился с Тихоном Глеб. — Главное, что ты в порядке.

— Это да, благодаря тебе, — с облегчением сказал Тихон. Потом сместил взгляд за спину Глеба и спросил: — А вы — священник церкви Творца всемогущего?

— Да, отрок, — подойдя ещё ближе подтвердил преподобный. — Я иерей Онуфрий, священник церкви Всех Святых в Кремнах. Твой батюшка, Глеб Гориславович, является прихожанином нашей церкви. Вместе с твоей матушкой, конечно, Василисой Никитишной. И попросил меня приехать, так как ты долго не приходил в чувство после падения с лестницы.

— О, так вот почему мне так хреново, — выпалил поражённо Тихон. А потом, увидев лёгкое удивление в глазах священника, смутился и продолжил: — Ой, простите, преподобный отче. А исповедь у болящего не примете, отец Онуфрий?

— Конечно, приму, отрок. Но ты уверен, что не хочешь сначала поговорить наедине с батюшкой? — осторожно спросил священник.

Тихон на секунду задумался, словно взвешивая все «за» и «против», потом поднял руку, словно для того, чтобы взъерошить волосы, но так и не донёс её до макушки и с тяжёлым вздохом опустил руку на одеяло.

— Сначала исповедь. Простите, батюшка, но… Мне это важно. Я всё поясню, но позже. Хорошо?

— Конечно, — с понимающей улыбкой сказал Глеб.

* * *

Чем больше отец Онуфрий слушал исповедь отрока, тем больше бледнел. Не потому, что не понимал, о чём тот говорит, а наоборот, слишком хорошо понимал, что всё это значит. И что за этим последует — тоже.

Священников недаром называли духовными пастырями, духовниками. Они, как и князья, как и бояре, стояли на страже Великого княжества, охраняя свою паству. Только если бояре хранили от супостатов мир телесный, а князья — мир душевный, то священники хранили мир духовный. Простые священники — знали, о том, что из себя представляет духовное пространство и умели использовать духовное зрение. Епископы же могли уже полноценно взаимодействовать с другими духами в этом пространстве. Вплоть до полноценных сражений с враждебными сущностями. Епископы! После многих лет обучения и духовных практик!

А тут… Десятилетний отрок, только принятый в семью детей боярских, смог не просто отбиться, но и уничтожить духа-паразита! Да невозможно! Вот только духовное чутьё отца Онуфрия говорило о том, что Тихон не врал. В десять лет. Он смог не просто распознать иллюзорную ловушку мага духа, но и победить его, окончательно уничтожив. Кто этот ребёнок? И почему он до сих пор не в духовной семинарии?!

— Тихон, а ты не думал о том, чтобы стать священником? — осторожно спросил отец Онуфрий, как только Тихон закончил исповедь.

— Думал, ваше преподобие, — хмыкнул Тихон и продолжил с некоторым смущением: — Но это… не тот путь, который мне… уготован Хранителем. И… Ну, понимаю, как это странно звучит, но… Эм… Патриарх… В общем, он об этом знает.

И при этом отрок от смущения покраснел, как рак. Отец Онуфрий, посмотрев на это, лишь медленно кивнул. Духовное чутьё молчало, отрок не соврал. Надо же. Сам Хранитель поручил ему какую-то особую миссию. И ещё и Патриарха о ней предупредил. Творец всемогущий, что же это за миссия такая, раз отрок уже в десять лет успел встретиться с Патриархом, но так и не стал ни князем, ни боярином?

— Неисповедимы пути Творца, — с пониманием и сочувствием сказал отец Онуфрий. — По поводу же того, что ты убил этого духа я вот что скажу. Не ты пришёл к нему, как тать в ночи. Не ты напал на него и не ты желал ему зла. Творец создал этот мир, чтобы мы могли совершенствоваться в познании мудрости его. А познание без ошибок не бывает. Кто-то сбивается с пути и, несмотря на все попытки вернуть их к мирному сосуществованию и созерцательному познанию, остаётся грешником. То есть совершающим ошибки. И иногда такие ошибки приводят его в пучину заблуждений, ложных выводов и неверных решений. Одно дело — исследовать то, что стало безжизненным и другое — прерывать жизнь другого, прикрываясь необходимостью этого для познания. Отобрать жизнь у другого — грех. Но не противиться злу, которое совершают над тобой — грех вдвойне. Ты — отрок, будущий муж, возможно, даже и воин. Ты уже сейчас сильнее любого одногодки-мещанина. А сила не даётся просто так. В минуту опасности ты, как более сильный, должен будешь защитить более слабых. И сегодня ты поступил именно так, как должен был поступить. Ты всё сделал правильно. Ты защитил себя и свою семью от супостата. От того, кто напал на тебя. От того, кто давно уже сошёл с пути праведного познания и погряз в грехе лживых умозаключений. Не мучай себя, в этом случае ты был прав, а не он. Понимаешь меня?

Отец Онуфрий замолчал, дожидаясь, пока отрок не ответит ему. Кто бы что ни говорил, а первое убийство, хоть и при самозащите, хоть и на войне — оно всегда травмирует дух. Отнять жизнь, даже и в борьбе за свою собственную — это тяжело. Это меняет. Хоть порой это и не заметно самому человеку, хоть он может и не обратить внимание на такое в пылу сражения, но другим-то это видно. Кто-то из воинов с этим справляется лучше, кто-то — хуже. Кто-то принимает произошедшее, принимает изменения в себе и становится крепче, внимательнее, чувствительнее, а кто-то — трескается, вязнет в кошмарах и переживаниях, чувстве вины и раскаянии за совершённое. И задача истинного пастыря духовного — помочь своей пастве в правильном принятии произошедшего.

Преступил закон, оступился, но готов понести справедливое наказание за дела свои — одно отношение. Помочь в правильном покаянии, исправлении и возвращении к благочестивой жизни. Занялся самооправданием, перекладыванием вины за произошедшее на невиновного — совсем другое. Разъяснение, пояснение ошибки в рассуждении, что угодно, чтобы свести к первому случаю. А при хронических провалах подобных попыток… Ну, на всё воля Творца. Общество не обязано терпеть рядом с собой тех, кто не согласен жить по его законам. Защитил, спас, даже и путём убийства напавшего на тебя — третье. Такое, как сейчас. Чтобы, не дай Род, не загубить случайно