– Ну если вы профессионал и в мужской красоте, мне лично Ники не нравится, злой он какой-то и чересчур большого мнения о себе. А его любовь к брендам вообще смешна, прям как вы сегодня в примерочной.

Янис пропустил язвительные замечания в свой адрес и тихо спросил:

– А кто тот молодой человек за столиком с Айгуль, полный мужчина? Я предполагаю, Лев, брат вашего отца?

– Да, все правильно, а вот молодого человека я вижу впервые. Возможно, это ее жених.

– Нет, навряд ли, – со знанием дела сказал Ян. – Парень чувствует себя неловко, а она не спешит ему помогать, они едва знакомы.

– А вы прям психолог, – пошутила Кира, но мысль, что Ян снова прав, проскользнула в ее голове.

За их стол, где Валентина заскучала и, не дожидаясь тостов, уже заканчивала бутылку шампанского, по-хозяйски подсел недавний собеседник Яниса Платон. Он особенно восхищался Кирой, делал ей комплименты и расспрашивал о жизни, та с удовольствием отвечала ему обожающим взглядом, полным восторга.

– Вам не кажется, что это неприлично – заигрывать с мужчиной при женихе? – не удержался и зашипел ей на ухо Янис, когда Платон отвлекся на торжественный тост главы семейства. Павел Петрович держал в руках коробку, в которой обычно хранят драгоценности, и готовился сказать речь.

– Не несите чушь, – тихо ответила ему Кира, ей было приятна его ревность, – это мой крестный, он мне как второй отец. Этот человек менял мне подгузники и, если верить маме, я даже неоднократно портила его брюки, сидя на коленках.

– Да делайте что хотите, – Янис понял, что перебрал с претензией, – просто мало ли что могут подумать люди. Кстати, ваш Платон сегодня спросил, как моя фамилия, а я не знаю, пришлось вновь имитировать заикание. Благодаря вашей тете это теперь главное мое достоинство и, как выяснилось, защита.

– Грассман, – грустно сказала Кира, словно вспомнила что-то больное.

– Что? – не понял Янис, наблюдая вручение бриллианта молодой семье.

– У Савелия фамилия Грассман, – повторила Кира, по привычке взглянув в телефон, но он был мертв, без сим-карты.

В этот момент Злата поблагодарила отца, и все закричали «ура». Павел Петрович взял коробку и поставил на тот же столик у балкона, где стояли клетки с голубями. На нем, видимо, специально для подарка, крепилась замысловатая подставка с вензелями, похожая на подсвечник. Только вместо места для свечей была плоская пластина, на которую и водрузил коробку с дорогим подарком отец семейства.

– Завтра после бракосочетания, – поднимая бокал с шампанским, сказал Павел Петрович, – я напишу на бриллиант Баута дарственную, и ваша семья станет официальным владельцем сокровища.

Янис заметил, что на этих словах Платон стал искать глазами Ольгу Леонидовну и, словно получив от нее одобрение, встал и поднял руку.

– Можно и мне продолжить сегодняшнюю череду подарков? – весело сказал он.

В зале повисло молчание, а на лице Павла Петровича застыл ужас. Причем ужас был настолько явным, что мужчина был не в силах его скрыть.

– Я нашел пару бриллианту Баута, – продолжал Платон. На этих словах он достал из-под стола коробку, видимо, приготовленную заранее. – Мы прекрасно знаем красивую легенду, что сопровождает данный камень, про Екатерину Вторую, Джакомо Казанова и его русскую любовь Заиру. В этой истории постоянно присутствует еще один объект, это та самая маска Баута, которую Казанова подарил Екатерине взамен выигранного камня. Так вот, я нашел ее.

Платон открыл коробку и достал оттуда другую, уже прозрачную, в которой была видна маска. Все присутствующие восхищенно молчали.

– Я хочу, чтобы в семье Гусей теперь был полный набор сокровищ этой истории. Поэтому маску Баута я дарю своей крестной Кире.

Сказать, что все были в шоке, значит не сказать ничего. Правда, сестра Павла Петровича Нора громко засмеялась и даже захлопала, показывая то ли радость за племянницу, то ли степень своего опьянения. Она, несмотря на отсутствие большого количество тостов, уже набралась, а ее супруг был очень зол и напряжен, постоянно оглядывался и нервно крутил вилку в руках.

Платон, не обращая внимания на реакцию, вручил коробку ошалевшей Кире и нежно поцеловал ее в щеку.

– Ну а теперь давайте попросим Киру нам спеть, – вдруг сказала Ольга Леонидовна, сама садясь за рояль. – Милая, мы ждем.

Кира по инерции отдала коробку с подаренной маской Янису и прошла к роялю, где уже перебирала клавиши немного взволнованная мать.

В это время к ним за стол подсел очень тучный мужчина.

– Лев, – представился он Янису, протягивая руку, – родной дядя вашей невесты.

– А это Савелий, – ответил вместо него Платон, – он заикается, – просветил он мужчину первым делом, словно эта информация была жизненно необходима для общения.

– Надо же, – с сожалением сказал тот и посмотрел на Яниса как на прокаженного. Но выполнив, как ему показалось, все условности, уселся на место Киры и тихо спросил у Платона: – Ты что задумал?

Было видно, что Лев действительно обеспокоен. В этот момент и глава семейства Павел Петрович тоже подошел к их столу. Поискав глазами свободный стул и не найдя его, он молча встал у стола и пристально посмотрел на Платона.

Янис был не дурак и понял, что тут назревает семейный разговор, поэтому, взяв одной рукой упирающуюся Валентину, а другой подаренную маску, он пошел к импровизированной сцене, на которой уже начала петь под аккомпанемент матери Кира.

Пока Кира пела, Янис неожиданно залюбовался ей. Его никогда не привлекал такой тип женщин – умные, целеустремленные, до оскомины правильные, он презирал их за то, что они пренебрегли своим правом быть женщинами и даже немного боялся за их ум. Простушки и любвеобильные барышни казались ему честнее в своих поступках, они никого не обманывали, ничего не просили и сами не обещали вечной любви. Отношения по расчету – вот что казалось Янису честным. Такие дамы не обидят, не предадут именно потому, что пока они чувствуют в тебе силу денег, они с тобой.