Лола только диву давалась, но решила не вмешиваться. Крути ни крути, а ведь это она виновата в том, что положила марку не в ту кофеварку, если бы она все сделала правильно, по инструкции, у них сейчас не было бы проблем. Впрочем, кто знает? Все равно заказчик какой-то подозрительный…

Так или иначе, Лола решила молчать и делать, что велят. Она набрала воды в чайник с отбитой эмалью и плюхнула его на горелку.

Лизавета Пастухова была девушка из очень приличной семьи. Папа Пастухов был профессор, да и мама, хоть немного и недотянула до папы, все же смогла защитить кандидатскую диссертацию и двигала отечественную науку по мере сил.

Наука была техническая, ужасно важная, с очень непонятным иностранным названием, что-то связанное с антеннами. Родители были заняты своей наукой днем и ночью и в пылу работы едва не забыли завести ребенка, мама спохватилась в самый последний момент, когда врач в женской консультации строго сказала, что еще год-два – и станет поздно.

Родилась девочка, но мама Пастухова сумела убедить папу, что это тоже неплохо – вот же она увлечена наукой наравне с мужем, и девочка будет такая же умненькая.

С первых месяцев воспитание маленькой дочки было поставлено на научную основу, мама покупала девочке только развивающие игры, ребенок в кроватке слушал классическую музыку, питался исключительно по часам, и на руки мама брала дочку только на несколько минут в день, чтобы она не разбаловалась и не села потом родителям на шею.

Надо сказать, что девочка была спокойная, кушала с большим аппетитом и много спала. В положенное время она встала на ножки, затем пошла и заговорила. После чего родители отдали ребенка в ясли и вернулись к своим научным занятиям.

Сидеть с ребенком было некому. Родители, как уже говорилось, много работали, бабушка с папиной стороны жила в далекой глубинке, в поселке городского типа, другая бабушка давно умерла. От нее осталось в семье несколько старинных вещей: икона в серебряном окладе, настольная лампа на тяжелой бронзовой подставке, в виде бога Аполлона, большая ваза из молочно-белого оникса с золотыми ручками, шесть хрустальных флаконов в потертом деревянном ящичке и нож для разрезания бумаги с рукояткой черненого серебра. Лизе флаконы и нож в руки не давали, чтобы не разбила и не порезалась.

Через некоторое время воспитатели стали рассказывать маме интересные вещи. Маленькая Лиза любила мальчиков. Не то чтобы она куклам и бантикам предпочитала игры в звездные войны и трансформеров, а посему выбирала в друзья мальчишек. Нет, девочка любила мальчиков нежно и преданно. Она выбирала самых симпатичных и оказывала им знаки внимания. Она дарила им свои игрушки, таскала из дома шоколад и конфеты, уступала свою порцию компота.

Взрослые посмеивались, пока Димку Петрякова не обкидало сыпью от неумеренного потребления шоколада, а хулигану Арнаутову не наложили несколько швов, поскольку Лиза отлупила его лопаткой за то, что он обижал хорошенького Вадика Пуговкина.

Мама удивлялась, пожимала плечами и делала большие глаза под очками. Но наука с непонятным названием требовала от нее все больше и больше сил, так что мама забывала о Лизаветиных подвигах, как только выходила из садика. Папе она такой ерундой старалась голову не забивать – ему ведь нужно было писать статьи, читать лекции, принимать у студентов зачеты…

Дочке подошло время идти в школу, Вадик Пуговкин оказался с ней в одном классе. В первый же день спокойная неконфликтная Лиза устроила грандиозный скандал – она хотела сидеть с Вадиком за одной партой. Учительница не позволила – Вадик был маленького роста, его и с первой-то парты еле видно. А Лиза уже в семь лет была девочка крупная и обещала расти и расти. Она провожала Вадика домой, таскала его ранец, приносила из дома игрушки и шоколадные конфеты. Сладкого Вадик не любил, игрушек у него своих было навалом, Лизу он побаивался, так что, в конце концов, заботливая мама Вадика стала возить его в школу и обратно на машине.

После лета в класс пришел новенький мальчик, и Лиза переключила свою любовь на него.

Училась Лиза плохо – едва-едва успевала на тройки. При этом характер имела легкий, часто улыбалась, иногда без повода. Мама заплетала дочке косы туго-туго и укладывала их старомодной «корзиночкой», одевала в строгие платья – ничего не помогало, вид у Лизы всегда был легкомысленный. Косички расплетались сами по себе, бантики терялись, так что мама наконец обстригла дочку коротко. Стало еще хуже – волоски завивались колечками, серые глаза блестели, на губах бродила размытая неопределенная улыбка.

Глядя как-то из окна, как строгая очкастая мама ведет свою дочку в бассейн, сосед Виталий сказал своей жене, что мамаша Пастухова, видать, наставила рога своему муженьку, поскольку дочка совсем на родителей не похожа. На что его жена Лидия пожала плечами и ответила, что такое никак невозможно, потому что кто же польстится на такую образину, как Пастухова…

Мамины мечты об умной способной дочери таяли как дым, о математическом кружке и школьном научно-техническом обществе пришлось забыть навсегда. Теперь уже речь шла о том, чтобы дотянуть бестолковую дочку до окончания школы. Мама боялась признаться папе, что нужно нанимать репетиторов, потому что для тружеников отечественной науки настали тяжелые времена, деньги совершенно обесценились, и папиной профессорской зарплаты едва хватало на еду и оплату квартиры. Поэтому, когда к Лизе прикрепили худенького черноглазого мальчика Борю, чтобы он подтянул ее по математике, мама вздохнула с облегчением.

Прошло два месяца, мама все собиралась наведаться в школу, чтобы узнать об успехах дочери, да закрутилась с делами.

Скандал разразился совершенно неожиданно. Все устроила та самая соседка Лидия, которая как-то днем, отоспавшись после дежурства, решила варить борщ, но лень было тащиться в магазин за уксусом. Она позвонила в квартиру Пастуховых, там долго не открывали, но Лидия трезвонила изо всех сил, поскольку видела из окна, как Лизавета с Борей пришли из школы.

Наконец дверь открылась, Лизавета стояла на пороге, запахивая коротенький халатик. На просьбу об уксусе она подобрала босой ногой тапочку и сопроводила соседку на кухню. Та же вроде бы по ошибке толкнулась в комнату и увидела смятую постель и мальчишку, в темпе собирающего разбросанную одежду.

На вопрос изумленной Лидии, чем это они тут занимаются, Лиза ничуть не смутилась и ничего не ответила, только улыбнулась рассеянной улыбкой.

К приходу мамы Пастуховой с работы весь дом уже знал, что двенадцатилетняя Лизка водит парней и спит с ними средь бела дня, пока родители на работе. Позабыв про науку, мамаша Пастухова побежала лаяться к Бориным родителям.

Боря тут же раскололся и, размазывая по щекам слезы, свалил все на Лизавету – она, дескать, вместо решения задач по математике предложила заняться более интересным делом. Боря долго сопротивлялся и наконец дал себя уговорить.

Как только в процессе разбирательства выяснилось, что ничего конкретного, если можно так выразиться, деточки сделать не успели, тихая интеллигентная Борина мама превратилась в разгневанную фурию, в ведьму на помеле. Она набросилась на Пастухову, обозвала ее вместе с дочкой неприличными словами, вцепилась ей в волосы и едва не разбила очки.