Она почувствовала легкое сожаление от скорого расставания с ним. Хотя все равно она поступила правильно.

– Я поступила правильно, – произнесла Натали вслух.

В коттедже вместо кофточки она зачем-то подхватила недовязанный чепчик Маруси. Натали застыла посреди гостиной, уставившись на рукоделие. Нетрезво хихикнула, потом, словно испугавшись, закрыла губы и осуждающе покачала головой, удивляясь непривычной для себя рассеянности.

Назад она возвращалась по берегу, надеясь выветрить из головы хмель – не хотелось предстать перед матерью пьяной. В вечерний час людей на тропинке не было – гости отеля или ужинали, или готовились к вечерним развлечениям. Натали торопилась. Скоро вернется Митя, и ей нужно встретить его с Марусей на руках, чтобы он почувствовал стыд и вину – это был один из способов управления мужем, она часто так поступала. О встрече в баре, конечно, рассказывать ему не стоило.

Возле лестницы, спускающейся к воде, она столкнулась… нет, это было невероятно!

Из леса на нее вывалился Аркадий с доской для серфа. Как он здесь оказался и почему именно в тот момент, когда она шла по тропинке, – Натали не знала. Судя по его виду, он собирался прокатиться, причем прямо в офисных брюках и накрахмаленной сорочке.

Он все-таки напился, сомнений не было.

– Вот это встреча! – воскликнул банкир, пропуская непослушным языком часть букв. – А я думал, мы расстались. Миледи отправилась за своим ребенком, разве нет?

– Ты следил за мной, – определила она.

Он изобразил очаровательное смущение.

– Честно признаться – да. Я не мог выбросить из головы нашу встречу. – Он поставил доску одним концом на траву, глянул на водохранилище, с преувеличенным усердием нахмурил брови, словно задумался над проблемой глобального потепления или о том, как накормить голодных детей в Африке. – Ну что, раз уж мы все равно встретились – проведем один урок? Парус у меня недалеко. Сейчас соберу и прокатимся. Правда, предупреждаю, я, кажется, забыл плавки.

Взгляд Натали упал на стрелку ключиц в расстегнутом вороте, и у нее помутилось в голове.

– К черту плавки, – прошептала она, шагая к нему и прилипая к его губам. Доска для серфинга хлопнулась на траву.

Пальцы Аркадия, забравшись под платье, впились в ее подтянутые бедра. Он притянул ее к себе, и Натали ощутила животом напрягшийся член. Она простонала от возбуждения, в то время как ловкие пальцы бегали по телу, расстегивая, лаская, пощипывая, забираясь глубже…

Аркадий повалил ее на доску для серфинга, и Натали забыла обо всем на свете.

Где искать избу деда Матвея, указал мальчишка с мокрыми волосами, гревшийся на лаковом деревянном плоту у берега. Десятилетний абориген первым попался им на глаза, когда Леонидыч на малом ходу подвел катер к деревне Пятница. На берегу за чередой тополей возвышались замки, где обитали звезды кино и телевидения. Мальчуган вряд ли проживал в одном из них, скорее просто забрался сюда понырять с плота «крутых».

– За пляжем будет зеленая лестница, – объяснил он. – Прямо от нее начинается улица. Пойдете по ней и увидите старый дом.

– Какой из себя? – уточнил Леонидыч.

– Он такой один. Увидите.

Изба действительно бросалась в глаза, окруженная богатыми особняками, теснившими ее со всех сторон. Скособоченная и вросшая в землю, почерневшая от времени, окруженная покосившейся оградой. Во дворе и на огороде колыхалась некошеная трава. Лишь слабые признаки указывали на то, что дом обитаем: тропка, ведущая от калитки к крыльцу, связки сушеной рыбы на веранде, пара деревянных весел у сарая.

Леонидыч поднялся по скрипучим ступеням и постучал в дверь.

– Матвей!.. Дед!.. Это Леонидыч. Открой!

Из дома не раздавалось ни звука.

– Может, куда ушел? – предположил Митя.

– Некуда ему уходить. Он обычно или здесь, или на водохранилище. Но весла стоят, значит, здесь. Прячется, гад. – Леонидыч снова забарабанил кулаком в дощатую дверь. – Матвей, открой! Матвее-ей!..

Он стучал не меньше минуты, пока из глубины дома донесся хриплый посаженный голос:

– Кто там?

– Матвей, это Леонидыч, инспектор!

– У меня ружье. Валите отсюдова.

– Не слышит, старый пень, – проворчал Леонидыч. – Матвей! ЭТО ЛЕОНИДЫЧ! ИНСПЕКТОР!

– Какой Леонидыч? Не знаю никакого Леонидыча. Сказал же…

– В прошлом году я твою лодку с мели выдергивал. Вспоминай, напряги склероз!

Старик за дверью молчал, ворочая извилинами. Митя, вспомнив о напутствии дона Бывалого, гадал, в каком сейчас состоянии хозяин дома – трезвый или нет?

– Инспехтор? – донеслось из-за двери смущенное.

– Он самый, дед! Открывай, твою мать!

Лязгнул засов. Дверь отворилась. Из темного проема, прикрываясь ладонью от солнца, выглянул дряхлый старик в растянутой майке. Шея и загорелое лицо в морщинах. На висках и темени клочки бесцветных волос. Деду Матвею было так много лет, что, образно говоря, одной ногой он стоял в могиле.

– Чего тебе, инспехтор? – осведомился он недружелюбно. – Я гостей не звал.

– Разговор к тебе есть. Деловой. – Неотразимо улыбнувшись, Леонидыч подбросил в ладони поллитру, купленную по дороге.

На внутреннем убранстве дома лежал глубокий отпечаток ветхости и увядания. Мебель середины прошлого века, сумрак в комнатах, грязь в углах. В воздухе пахло пылью и застарелым потом. В горнице, правда, куда они прошли из сеней, было посвежей – в основном из-за распахнутых настежь окон. Здесь стоял диван, стол, комод с черно-белым телевизором. В углу под полотенцем пряталась икона.

Дед Матвей усадил гостей за стол. Леонидыч поставил бутылку на середину.

– Всю жизнь здесь живу, – объяснял дед, собирая на стол нехитрую закусь: огурцы, лук, соль. – И батя жил. И дед с прадедом. Старуху свою здесь похоронил. А эти ходют и ходют: продай да продай. Пока не пообещаешь яйца отстрелить – не отстанут.

– Нам что, придется пить? – прошептал Митя на ухо Леонидычу, когда старик полез в сервант за гранеными стаканами. – Я на это не рассчитывал.

– Отказаться нельзя, – покачал головой инспектор. – Обидишь.

Он распечатал бутылку, наполнил стаканы. Они выпили, закусили. Дешевая водка ударила Мите в голову – дал знать о себе пропущенный обед. Комната у него в глазах смазалась, в руках потяжелело, движения стали неровными.

– Закусывай, закусывай! – Леонидыч двинул к нему тарелку с огурцами и вновь наполнил стаканы. Один, правда, оставил пустым. Митя с благодарностью подумал, что для него, но…

– А себя чего обделил? – поинтересовался дед, ткнув надкушенной стрелой лука в граненое стекло.