Справившись с раздражением, Наталья продолжила дальше.

— Вначале я не придавала значения всему этому. А потом позвонил Иван, что бы я организовала кабинет для нового сотрудника по связям с общественностью. Моего мнения никто не спрашивал. Так появилась Людмила. Но это полбеды. Можно, сказать — это только начало. Мы расширялись, отказались от ухода и перешли полностью на реабилитацию. Я проводила собеседование, набирала штат на второй этаж и вдруг звонок Ивана. Его просьба просто ошарашила меня. Он хотел, что бы в подборе кадров принимала участие Людмила.

— Простите, а как Иван Андреевич объяснил такую нелепость?

— Никакой нелепости Иван не видел. Он искренне, как мне показалось, считал, что в его Людмилы дар божий видеть хороших светлых людей. И не важно, что эти хорошие и светлые люди не компетентны в медицинских вопросах. Людмила считала иначе. Правда, в Ивана хватило ума не поддержать Людмилу, только ненадолго. У нас на этой почве с Людмилой напряглись отношения. Она даже некоторое время не приезжала в центр.

В один прекрасный день все радикально изменилось. Людмила Савицкая начала посещать все утренние пятиминутки. Дошло до того, что она в присутствии персонала начала делать замечания Наталье Михайловне.

— Я позвонила Ивану. Мы встретились. Но мне он показался, каким — то не совсем адекватным. Все отшучивался. Так мы ничего и не решили. А потом Людмила представила молодого человека, директора компании медицинских услуг «Рука помощи». Оказалось, что Савицкий заключил с ним договор о совместном проекте. Но я узнала об этом последней. Опять началась реорганизация центра. Вернулись к тому с чего начали — к уходу за больными. О реабилитации уже речь не шла. Просто уму не постижимо! Все разваливалось на глазах. Я снова позвонила Ивану, но он даже не встретился со мной, сославшись на занятость.

— А как вам тогда показался Задонский?

— Задонский? Ушлый, умный. Язык хорошо подвешенный. Но, тип, скажу тебе, очень скользкий, напористый. Знаешь, он из тех, кто своего не упустит. И потом, может это мои лишь домыслы, но мне показалось, что между ним и Людмилой назревают отношения. И еще мне показалось, что Людмила хочет, что бы я ушла с центра.

Наталья Михайловна это почувствовала сразу, как только Людмила появилась вместе с Задонским. Ее никто не игнорировал, все по прежнему выполняли ее распоряжения, но у воздухе уже витало предчувствие грозы. Второй этаж, арендованный Задонским, начал жить своей неподотчетной ей жизнью. В центр начали приезжать какие — то люди, начали поступать пациенты, но все это получалось словно в обиход Натальи. Козакова написала заявление на увольнение и, не став дожидаться Ивана, отдала его Людмиле.

Гора свалилась с плеч.

— Насколько мне известно, от реабилитации они опять перешли к уходу за больными. Но, в конце — концов, этим то же надо кому — то заниматься. Саша, смотри, чай совсем остыл, а я все болтаю.

Не так прост этот Антон Задонский. Значит, только с помощью Людмилы в центре наступили перемены. И Козакова к этому не имеет никакого отношения. А ведь даже Иван Андреевич преподнес, или ему умело преподнесли, что не тем занимается Козакова. И он поверил Людмиле. Жена — родной человек. Ночная кукушка…

— И я подумала, Сашенька, что выгляжу просто смешно в центре, где каждый день идет какая то война за моей спиной. — вернулась к прерванному разговору Козакова. — Даже стыдно стало за себя, что об меня вытирают попросту ноги. Написала заявление и сразу на второй день центру представили нового главврача. Я так думаю, что все у них было готово, только ждали моего ухода.

— А откуда взялся новый главврач? Руководителя ведь не так просто найти?

— Да как откуда? Представляла ее коллективу Людмила. Хотя, — Наталья Михайловна задумалась, — где она могла найти Куриленко? Скорее всего, Куриленко — протеже Задонского. Он вращался в медицинских кругах.

Елену Евгеньевну в центр привел Задонский и она полностью в курсе всего, — Саша сделала такой простой вывод. Получается цепочка: Задонский, Елена, Людмила. Женщин можно поменять местами. Главный — Задонский.

— Наталья Михайловна, вы Крапивина знали?

— Нет. Он позже пришел. После моего увольнения многие доктора со временем ушли с центра Так, что места свободные были.

— Расскажите мне, пожалуйста, о Людмиле.

Наталья Михайловна задумчиво помешала свежий чай.

— Наталья Михайловна, я вас прекрасно понимаю, — вздохнула Саша, — Получается, что я вынуждаю своими вопросами обсуждать личную жизнь моего отца за его спиной. И вы чувствуете себя не ловко. Но я хочу, что бы вы поняли одну вещь — мне не безразлично, как долго проживет на этом свете Иван Андреевич. Часто случается, что все не так, как мы себе представляем. Я хочу понять, какие отношения у отца с Людмилой. Способна ли она на предательство, на осознанную подлость? — Саша не могла выговорить слово убийство, столь кощунственно оно звучало, особенно вспомнив догматическую правильность Людмилы.

— Все не так просто. Однозначно могу сказать, что Людмила изменилась даже за то время сколько я ее помню в центре. Как бы это сказать по — мягче. Просто Иван создал Людмилу такой какая была нужна ему женщина в тот момент, но при этом лишил ее права голоса. Знаешь, удобная дрессированная кукла личного пользования. Ты уж извини, что я так об Иване. А потом он внезапно дал Людмиле глоток свободы. Трудно удержаться от соблазна получить полную свободу и финансовою независимость. А если человеку, особенно… влюбленной женщине правильно все преподнести… Всегда хочется верить в лучшее, но в данной ситуации я уже ничему не удивлюсь.

Что ж, вопросы заданы, ответы получены, пора и честь знать. Саша вызвала такси и в одиннадцать ночи вернулась домой. Свет горел на кухне. Стрельников, надо полагать, не спал.

Кто и когда придумал работу? Может, никто понарошку ничего и не придумывал. Откатил человек на заре своего развития камень от пещеры, открыл дверь в мир, что бы светлее было в его человеческом доме. Вечером обратно прикатил, закрыл дверь, чтобы комары не досаждали. В итоге его стараний получилась работа. И возится с тех пор человечество с камнями разной степени тяжести, нужности и важности.

Время от безделья еле тянулось. Саша с надеждой посмотрела на наручные часы, потом перевела взгляд на стену. Стрелка, как намагниченная замерла на десяти утра.

В городской больнице, за тысячу километров от этого райского уголка, еще не окончился утренний обход. Потом поступят новые больные. Обязательно потревожит приемное отделение, и Дудник начнет сверять, чья очередь спускаться на первый этаж. Во второй половине постовая медсестра принесет журнал консультаций и опять Дудник все консультации разделит поровну, выбрав себе по — возможности женщин. А вечером у нее еще прием в поликлинике.

А потом придет, как близнец, похожее завтра…И главное заключалось в том, что она любила приход этого предсказуемого завтра.