Я взяла перышко в руки. Оно было пушистым и переливчатым. И так сияло!

– Здравствуй, – прошептала я перышку. – Ты откуда?

Совсем идиотка, да?

– Тийя!

– Иду, иду!

Я положила перышко в карман джинсов, вышла из кладовой, погасила свет и так же рукой заперла замок. Внутри меня было уже не так беспросветно. Золотое перышко развеивало тьму.

Поскольку работы в этот день все равно не было, сотрудники музея разбрелись кто куда: кто по домам, кто по магазинам.

А я решила пойти в храм. Храм Тысячи Звезд.

У нас в Щедром много церквей, представляющих разные конфессии и вообще верования. Про католические, православные и протестантские, а также мечети и синагоги я не говорю – и так понятно, что их имеется в изобилии. Но есть и другие храмы. Например, храм Дианы – для ведьм, храм Белой Лилии – для вампиров; совсем недавно открыл свои двери храм Полной Луны – понятно, что в нем собираются помолиться оборотни. Есть и культовые сооружения, так сказать, темного порядка: храм сантерии и вуду, церковь сатанистов и молитвенный дом поклонников Кали.

Вот только церковь Тысячи Звезд не принадлежит никому. Ее построили и открыли на средства одного нашего местного олигарха. Он узнал, что у него рак, и решил пустить свои деньги на благочестивое дело. И, посоветовавшись с собственной душой, построил храм для всех. Для всех без исключения. Идея была проста: как звезд на небе много, и они все разные, так и вер на Земле много – разных и подчас удивительных. Но если хочет душа не просто веры, а чего-то особенного, дорога ей – в храм Тысячи Звезд. И еще. Часто люди, глядя на звезды, особенно падающие, загадывают желания. Поэтому храм Тысячи Звезд – это храм желаний, просьб и обещаний. Ведь перед звездами каждый чист и честен, и их можно не бояться, как Бога.

Я вошла в храм. Он был выстроен в форме круга и немного напоминал собой планетарий. Да, собственно, почему бы и нет? Внутри его всегда стояла полутьма, и с купола вниз струили свет многочисленные звезды. Говорили, что при строительстве этого храма архитекторы применили некую хитрость, касающуюся теории свертывания пространства, так что его потолок – это в одном измерении действительно мраморный купол, а в другом – просто кусок настоящего звездного неба. В этом была загадка храма и его притягательность. В нем всегда было многолюдно.

Но сегодня я здесь оказалась одна.

И поэтому мне стало немного страшновато.

Нет, я выразилась неточно. Я испытывала не страх, нет, а благоговение, которое всегда касалось моей души, когда я вспоминала:

Открылась бездна, звезд полна.

Звездам числа нет, бездне – дна.

Для меня эти строки были как мантра. Произнеся их шепотом, я опустилась на колени и погрузилась в медитацию.

Прошло какое-то время, и мысли успокоились, чувства угомонились, а сознание раскрылось бездонности звездного неба. Ушел страх, боль одиночества, разочарование оттого, что Лекант оказался лишь моей выдумкой… Я раскрывалась навстречу звездам и в какой-то момент услышала их пение.

Разве вы не знаете? Звезды поют. И если в сознании все чисто и ясно, то можно немного, в меру своих человеческих сил, подпеть им. Спеть свою историю, свою радость, свое горе.

И наступил миг, когда я запела.

Я пела о том, как странно быть и не быть человеком, как трудно найти любовь, а встретив ее – не понять. Я пела о горечи разочарований, о неумирающей надежде на встречу с любимым, о том, что смерть – еще не повод для расставания…

Я пела, и надо мной медленно вращалось звездное небо.

Я допела свою песню и встала с колен. Покой и умиротворение снизошли на меня. Я достала из кармана золотое перышко. Оно нежно светилось, и мое стеклянное сердце преисполнилось радости. Радости такой чистой, какая бывает только в детстве.

Баюкая перышко в ладонях, я пошла к выходу, и тут из-за колонны вышел некто. В плотном сумраке храма не было возможности разобрать, кто это – человек или нелюдь, женщина или мужчина.

Существо заступило мне дорогу. Направив на него свет перышка, я различила черты мужчины и вроде бы человека.

– Позвольте мне пройти, сударь, – максимально вежливо сказала я. – Я спешу.

Он стоял не двигаясь.

– Ну коли вам угодно изображать из себя дорическую колонну, изображайте. А я пойду.

Я сделала шаг…

И тут он протянул мне руку. Ладонью вверх.

На его ладони сияло золотым светом такое же, как у меня, перо.

– Кто ты? – прошептала, отступая, я.

Наступила пауза, в течение которой было слышно, как поют звезды.

– Ты не узнаешь меня, Тийя? – спросил он.

О, этот голос!

Как я могла не узнать!

Дура набитая!

– Лекант, – прошептала я, чувствуя, что ноги меня не держат.

Он, кажется, улыбнулся и взял меня за руку. Тепло и нежность, охватившие меня при этом простейшем действии, невозможно было спутать ни с чем.

– Идем на свет, – попросил он. Его голос обволакивал, как шелк.

Мы вдвоем вышли из храма и сели на резную скамейку в церковном садике. Здесь росли вечнозеленые туи, и мне на миг показалось, что их приглушенная зелень стала невыразимо яркой. Словно мне поменяли зрение.

– Тийя, – тихо сказал мне Лекант, продолжая держать мою руку, – почему ты не смотришь на меня?

– Я боюсь…

– Боишься? Чего?

– Что ты только мой сон. Что ты исчезнешь, развеешься как дым при первом прикосновении.

– Не бойся. Посмотри на меня. Коснись меня. Я не сон и больше никогда не буду сном. Ну же, Тийя!

– Не торопи меня, – умоляющим шепотом попросила я. – Я не могу в себе разобраться, я не знаю, чего я хочу, я словно попала в водоворот…

И тогда он обнял меня и привлек к себе. Мое ухо прижималось к его груди, и я слушала, как бьется сердце Леканта. У него есть сердце! Он живой! Он не плод моего воспаленного воображения!

– У тебя теплая кожа, – прошептала я, робко касаясь ладонью его шеи. – И вообще, ты по сравнению со мной горячий.

– Тийя, не надо сравнивать: ты, я… Мы теперь вместе, ты вызволила меня из заточения… А сейчас скажи мне: я нормально выгляжу?

– В смысле?

Для меня Лекант выглядел сногсшибательно.

Но тут я опомнилась.

Лекант был наг, если не считать браслетов на его руках и нескольких кусков того самого полиэтилена, который исчез из кладовки. Сквозь него просвечивало тело, напоминающее цветом кофе с молоком. Я бы прикоснулась губами… О боже! О чем я только думаю!

Я тихо засмеялась и прижалась к нему:

– Лекант Азимандийский, ты выглядишь потрясающе в этой пленке.