Внезапно кто-то окликнул его:

– Привет, Эдвард! Мы не знакомы, но меня зовут Гэри.

Эдвард стал терять равновесие. Он удержался, поднял глаза и увидел в нескольких шагах мужчину средних лет, одетого в джинсы и толстый свитер.

– Тем рейсом летела моя девушка. – Мужчина моргнул за стеклами очков. – Извини за беспокойство. Мне пришлось проделать огромный путь из самой Калифорнии. Я с огромным уважением отношусь ко всему, через что тебе пришлось пройти.

Эдвард огляделся. Больше никого поблизости не было.

– Скажи, а ты видел мою девушку в самолете? Кажется, вы сидели рядом – я изучил схему рассадки. Все говорят о том, что ты выжил благодаря месту, а Линда сидела неподалеку. Может быть, в паре рядов от тебя. По другую сторону прохода.

Эдвард сглотнул.

– Как она выглядела? – тихо спросил он.

– Двадцать пять лет, белая… Зря я так сказал. Один мой учитель, профессор, говорил, что не называть белых людей белыми – это расизм, ведь мы всегда называем черных черными. У Линды были светлые волосы… – Он моргнул еще раз. – Погоди, я идиот.

Он полез в карман и достал телефон. Пролистал экран и протянул Эдварду с такой скоростью, что он на секунду вздрогнул, прежде чем его взгляд сфокусировался на фотографии молодой блондинки. Она улыбалась в камеру. Сидела на скамейке в парке, одетая в свитер, который выглядел так, будто сделан из кружева.

Эдвард почувствовал, как что-то начало скручиваться у него внутри. В голове возник вопрос доктора Майкла: «Когда ты что-нибудь вспоминаешь, это воспоминания до или после?»

Он много работал над тем, чтобы вспоминать вещи, произошедшие до, но фотография этой женщины свела все усилия на нет. Эдвард действительно помнил ее. Она сидела на несколько рядов впереди них. Стояла в очереди с Джорданом в туалет. Она улыбнулась Эдварду, проходя к своему месту, той же самой улыбкой, с которой теперь смотрела с фотографии.

Гэри выглядел спокойнее.

– В тот день я собирался сделать предложение, – сказал он. – Хотел взять обручальное кольцо с собой в аэропорт.

– Я видел ее, – ответил Эдвард. Он пытался представить, что хотел бы услышать незнакомец. – Она хорошо выглядела. Была немного взволнованной, но счастливой.

По выражению его лица он понял, что угадал.

– Спасибо, – ответил Гэри.

Эдвард дрожал, спрятав руки в карманы куртки.

– Вы проделали такой путь, чтобы спросить меня об этом?

Гэри кивнул:

– Меня отправили в отпуск. Поэтому я просто сидел в своей квартире, пил спрайт и составлял список вопросов, на которые хотел получить ответы. Я сходил с ума, и мне пришло в голову, что ты можешь ответить на один из них. Поэтому я сел в машину.

Эдварду начало казаться, что поступок мужчины имеет смысл.

– Не знаю, уместно ли это… – Гэри снова быстро моргнул. – Но мне интересно, в порядке ли ты?

Люди спрашивали Эдварда, в порядке ли он, с тех пор, как он очнулся в больнице, и этот вопрос всегда тревожил его. Лейси, медсестры, врачи, учителя – каждый из них задавал заветный вопрос, ожидая услышать от него «да». Вопрос будто бы отпечатывался в их зрачках, застывал в них.

Теперь Эдвард сам удивился своей готовности ответить незнакомцу. Потому что почувствовал, что Гэри не ждал конкретного ответа, он ждал правды – именно это и придало Эдварду сил.

– Не совсем. – Он выдержал небольшую паузу, а затем прибавил: – А вы?

Гэри окинул его оценивающим взглядом и ответил:

– Нет.

На мгновение оба замолкли. И в морозном воздухе повисла тишина.

– Дело в том, что я никогда не думал, что на суше у меня будет нормальная жизнь. Не думал о женитьбе, пока не встретил Линду. Не хотел ничего, пока не встретил ее.

Он на секунду закрыл глаза, и Эдвард увидел, что на лице мужчины залегли глубокие морщины. Знакомые морщины боли, утраты, отпечатанные в душе Эдварда.

– Впрочем, я рад, что поговорил с тобой. Я впервые почувствовал себя лучше за последние месяцы. – Гэри кивнул, словно соглашаясь с самим собой. – Я ценю твое время, Эдвард. – Он повернулся, собираясь уйти.

– Погодите, – окликнул его Эдвард.

Мужчина обернулся.

– Вы прямо сейчас возвращаетесь в Калифорнию?

– Да, – ответил Гэри. – Я изучаю китов, они ждут меня.

Киты ждут его, подумал Эдвард, и только спустя несколько недель эта фраза покажется ему странной. Он смотрел, как мужчина нырнул в машину и уехал. Когда Шай вышла на улицу, они вместе пошли домой.

Я расскажу ей об этом позже, подумал Эдвард. И он действительно расскажет. Пока они шли домой, шрам болезненно пульсировал, и морозный воздух прилипал к горлу. Эдвард думал о белокурых дамах и китах, он не мог объяснить свои чувства, и его беспокоило, что если он попытается найти слова для того, чтобы их описать, то может раствориться в слогах, в частицах воздуха, в самом холоде вокруг.

11:16

Серое небо тяжелеет и начинает выплевывать дождь. Бесцветные капли стучат по корпусу самолета. Пилоты включают стеклоочистители, и те смахивают воду с небольших овальных окон, расположенных в кабине. Дождь несущественен для пассажирского самолета, но тот факт, что осадки бьют в окна на полной высоте, означает, что сегодняшние дождевые облака необычайно высокие и плотные. Облака обычно плывут на высоте от 2 до 8 километров. Самолеты летают на высоте от 9 до 12 километров. Космическое пространство начинается со 122 километров.

Пассажиры наблюдают за погодой. Капли дождя и хмурое небо, некоторых из-за этого клонит в сон, и они закрывают недочитанные книги. Они ощупывают сиденья, словно надеются обнаружить волшебную кнопку, которая могла бы превратить узкое недружелюбное кресло в нечто напоминающее кровать.

Бенджамин закрывает глаза и поддается натиску воспоминаний. Ему кажется, что он сдался, а Бенджамин ненавидит сдаваться, но он устал и вынужденно бодрствует после шести чашек кофе. Разуму попросту некуда податься. Семья по ту сторону прохода притихла; отец заснул.

Весь месяц перед стычкой было тихо, а это означало, что все в лагере устали до смерти. Оружие было вычищено и почищено заново; в видеоигры играли круглыми сутками; ребята даже с нетерпением ждали полуночного патруля, просто чтобы чем-то заняться. Ходили слухи о нападении афганцев, но этого никогда не случалось, и Бенджамин обнаружил, что стоит на краю лагеря, вглядываясь в лес, принимая деревья за людей. Когда подул ветер, ветви качнулись, как руки, и он схватился за свое оружие.

Он, Гэвин и еще один белый мальчик, которого все звали Джерси, входили в состав вечернего патруля. Слухов в тот день было еще больше: на этот раз все говорили о трех группах, объединившихся для засады. В столовой закончились фрукты и овощи, а доставка должна была прибыть только на следующее утро, и поэтому Бенджамину казалось, что он состоит из клейких кукурузных хлопьев, овсянки и гамбургеров. Во рту стоял странный привкус.