замка Ирандера. Я вернулся во второй раз — и уже без всяких «примесей». И дал себе слово, что помогу тебе. Юноше, который искренне хотел изменить мир к лучшему…

Не знаю отчего, но я верю ему…

— У меня есть ещё вопросы, Беренгар.

— Задавай, юный Сей… Прости, никак не привыкну, что ты теперь разговариваешь на равных с Вечными и путешествуешь через астрал.

— Да, жаль, что привыкнуть и не успеешь, — грустно усмехаюсь я. — Ведь моё время ограничено…

— Хэл, тут можно что-то придумать, я уверен…

— Например?

Беренгар не отвечает. Он просто не знает, что ответить, и просто решил подбодрить меня… Что ж, спасибо ему за попытку, но это ни к чему.

— Ирандер был сильнейшим магом, одним из лучших в твоём поколеним, верно? — я возвращаю разговор в нужное русло.

— Верно.

— Он владел перчаткой… И как в таком случае мы… как я смог его победить?

— Сложно сказать, — Беренгар трёт призрачную бороду. — Есть два варианта. Пока бился с ним, я не смог определить, в каком из состояний он находился, но есть догадки.

— Выкладывай.

— Если он был подконтролен Зеал-Тору, если им управлял Предатель — он мог специально проиграть. У Ирандера не осталось тела, и лишь его дух удерживал энергокаркас, да перчатка. Зеал-Тор вполне мог надеяться заполучить новое тело — твоё, которое Ирандер специально подготовил. Для своих целей.

— Возможно, соглашаюсь я, — Что ещё?

— Если Ирандер был самим собой — он… Даже самому не верится, что я это говорю… Но он мог быть просто ослабленным. Война с Зеал-Тором, путешествие через Штормовой океан, как я уже говорил. И всё, что было дальше — на протяжении тысячи лет он слабел и слабел… Он боролся внутри себя с Зеал-Тором и становился тенью того, кем был когда-то… А ещё он мог сдаться специально, понимая, что единственный его шанс избавиться от контроля Зеал-Тора — это уступить тебе. Но, думаю, мой брат не рассчитывал на то, что ты нацепишь на себя частицу Арканума.

— Глупая случайность…

— Ничего, Хэл… Ничего. Прошлого, в любом случае, не вернёшь.

— Не вернёшь, ты прав… — произношу я задумчиво. — Я был наследником Кристиана Слэйта, был студентов академии Верлиона, солдатом, повелителем Ялайского королевства. Ты был моим учителем, призраком, королевским советником, Архивариусом… И мы оба изменились.

— Это правда.

— И кто ты теперь, Беренгар?

— Я? — кажется, старик удивляется этому вопросу. — Я тот, кем был до того, как Зеал-Тор поработил меня. Мастером Сейнорай, опытным магом, повесой, любимцем женщин, философом и поэтом.

— Ни разу не слышал твоих стихов.

— И совершенно напрасно! Могу зачитать прямо сейчас! — резко воодушевляется призрак, но я останавливаю его взмахом руки.

— Не сейчас, Беренгар. Ты врал мне — долго и упорно. И никогда не рассказывал всей правды. И сейчас я не уверен, что могу полностью верить тебе. Ты — призрак лжец!

— Технически — я вообще не призрак, а персонифицированные воспоминания, обрётшие магический объём и…

— Не занудствуй, — прошу я. — И лучше скажи, что ты теперь будешь делать? Чего мне ждать от тебя?

Глава 14

— пылающий анклав

После того, как призрачный старик вывалил на меня столько неожиданной правды, мы долго говорили с ним.

Долго — это несколько дней.

Я пытался понять — стоит ли верить Беренгару? Перчатка при этих мыслях вела себя странно — нагревалась, вибрировала, и всячески показывала мне, что нужно быть настороже, да и голоса, которые в ней жили, постоянно шептали, что «бывших слуг Зеал-Тора не бывает».

Однако прежде чем рубить сгоряча, чем делать скоропалительные выводы, я всё же решил всё обдумать и прислушаться к себе. И сердце подсказало, что старик искренен.

Так что я дал ему второй шанс — на свой страх и риск.

— Ты не просто дважды вернул меня к жизни, Хэл, — сказал Сейнорай в какой-то момент. — Ты помог избавиться от гнуси, которая веками разъедала мою душу. Помог вернуть мне меня самого… И за это я буду вечно тебе благодарен.

— Отплатишь хоть чем-нибудь за такой подарок?

— Разумеется. Своей верностью. Ты… Да хорош смеяться! Я уже понял, что ты — человек, который влияет на историю. Или, скорее, человек, вокруг которого она крутится. Мне будет интересно посмотреть, к чему приведут все твои приключения.

— Ты уже разок посмотрел, — снова рассмеялся я. — Чуть больше тысячи лет назад. Надеюсь, в этот раз не случится ничего подобного?

— Всё ещё не веришь мне?

— Скорее, опасаюсь, что ты в очередной раз выкинешь что-нибудь… эдакое.

— Заслуженно. Но как бы ты ни думал, Хэл — за то, что ты для меня сделал, я останусь с тобой до самого конца и помогу во всём, чём только потребуется. Клянусь.

После этого разговора мы не возвращались к теме лжи Беренгара, зато много говорили об астрале, визионерах времени и безвременье, в котором я побывал (об этих вещах Беренгар совсем ничего не знал и никогда не слышал) и, самое главное — о частице Арканума.

Я пересказал Сейнорай то, что узнал от Аулэ и визионеров, и ему это резко не понравилось.

— Надеюсь, ты понимаешь, что загнал себя в смертельную ловушку? — спросил он.

— Смертельную — это очень верно сказано, — отшутился я.

— Да я не о том. Смерть, это ещё не конец, как ты сам видел. Но тут дело куда более опасное. Ты ведь знаешь, что в Аркануме спит не только Зеал-Тор, о котором я тебя предупреждал, и который может тебя подчинить! Аулэ, Коана, Эльдар, даже часть самого Творца — все они существуют в глубинах этого изделия, и каждый из них, будь уверен, хочет вырваться.

— Я в курсе. Когда Аулэ захватила тело Айрилен, она прямо рассказал о своих целях.

— Так уж и прямо? Думаешь, что Вечные — идеалы света и добра? Они во многом похожи на нас, Хэл! У них есть свои цели, секреты и резоны! Но мыслят они по другому, и то, что может показаться тебе бесчеловечным, злым или безумным, для них — всего лишь средство достижения цели. Они ни перед чем не остановятся, и используют тебя, лишь бы достичь цели!

— Думаешь, я этого не понимаю⁈ Не дурак, успел оценить, как эта сука Аулэ действует… Но у меня нет выхода, понимаешь? У неё — Айрилен, и мой сын!

При мысли о жене и ребёнке внутри что-то сжимается. Меня не было довольно долго, и кто знает, как на такое отсутствие могла отреагировать Аулэ? Не навредила ли телу моей магессы, её душе или ребёнку?

Интересно, он уже родился?..

— Я помню, Хэл. И мы обязательно придумаем, как их освободить, даю тебе слово. Но ты должен понимать ещё кое что.

— Так и слышу, как ты говоришь что-то, что мне не понравится.

— Не сахар, не растаешь. После своего путешествия через астрал ты умираешь, это правда. И жизнь в поддерживает тебя только перчатка — это тоже правда. Но надолго её не хватит.

— Именно поэтому мне и нужны другие Осколки.

— Которые также нужны и Аулэ, — резонно заметил Беренгар. — Если я правильно понял твой рассказ, она совсем не обрадуется, если ты начнёшь присоединять их один за другим к своей перчатке и обрастать бронёй Арканума!

— Ничего, поймёт. У неё выбор не особо велик — либо я умру и она лишиться своей главного бойцового пса, либо пускай смирится, и потом выкорчёвывает Арканум из моего тела.

— Даже если ты прав, даже если тебе удастся её убедить, в чём я почти не сомневаюсь — есть другая проблема, Хэл.

— А конкретнее?

— Каждый присоединённый осколок будет тебя менять. Ты уже не тот парень, которого я помню по Восточному континенту. И это не потому, что у тебя не хватает памяти. Я «вижу», как энергопотоки перчатки действуют на тебя. И вижу, что ты стал… Другим. Не в магическом, а эмоциональном и психическом плане. Ты по другому размышляешь, по другому говоришь, по другому реагируешь на разные вещи и события… И я подозреваю, что каждая следующая частица Арканума будет влиять на тебя всё сильнее и сильнее.

Я кивнул, соглашаясь с его словами. Глупо было это скрывать, тем более, что ничего подобный обман бы не поменял.

— Думаешь, меня берут под контроль?

— Возможно, неосознанно. Ты хоть и Творение Ирандера, но фактически — просто человек? Пусть и идеально заточенный под управление магическими потоками, пусть и невероятно удачливый — но всё же человек. И контакт с сущностями, которым десятки тысяч лет, с их сложными разумами, с магией, которая зачерпнута за пределами нашего мира… Было бы странно, если бы это никак не влияло на тебя.

— И что ты предлагаешь? — мне не понравилось, к чему он клонит.

— К тому, чтобы как можно