Комнату огласил звон колокола.

Ви Алеш мгновенно распахнул глаза, и сел роднее. Поправил свой лёгкий серый кафтан. Оглянувшись на Моялу, я обнаружила крайнее удивление на её лице.

– К чему это люд созывают? – выдохнула она.

Колокол продолжал призывно звонить.

– Ви Алеш, – негромко позвала я своего охранника, – а по поводу чего народ поднимают? Не обед ведь.

Мужчина поморщился и поднялся с кресла. Видно было, что отвечать он не желает.

Это насторожило ещё больше. Обычно колокол использовали раз в день, чтобы обозначить обеденный перерыв.

Но также звон разлетелся по округе, если случалось что-то непредвиденное: пожар, нападение или…

Казны Сглотнув, я поняла, зачем собирают народ со всей округи.

– Там на улице перед замком вешают моего супруга, да? – сбивчиво озвучила я свою догадку.

Ви Алеш нахмурился. Его взгляд стал колючим и холодным, будто я что ни то сказала. Подойдя ближе, он склонил голову набок и не зло ухмыльнулся.

– Ваш супруг – гер Каил Бессон – вряд ли позволит, когда себя вздёрнуть. С ним разве что вардиган Итан сладит, – серьёзно и словно нарочно медленно проговорил безликий, следя за моей реакцией.

Непрост оказался юноша, совсем непрост. И так ли он молод, как кажется?

– Вы ведь поняли, о чём я спросила, – проявляя упрямство, следила, как медленно меняются черты его лица. – Там казнят князя Хумъяра?

Я знала ответ, но сейчас меня больше интересовали странности поведения ви Алеша. Оперевшись рукою о косяк, он поджал нижнюю губу и продолжал игнорировать этот вопрос. Делал вид, что вовсе его и не слышал.

– Вы специально молчите? Это такая форма издевательства или вам нравится осознавать, что я ничего не могу против вас? – нервно выдохнула я.

Смоляная бровь медленно поползла вверх. Покачав головой, мужчина тяжело вздохнул.

– Сложно с вами южанами. Везде видите подвох и чёрные злобные умыслы, – недовольно проворчал он.

– Тогда ответьте, на улице созывают к казни? – раздраженно ещё раз спросила я.

– Да, – ви Алеш кивнул. Его глаза мгновенно окрасились в абсолютно чёрный цвет, – там сейчас официальная часть смены власти. Продлится это недолго: одна показательная смерть и делов-то. Вам там делать нечего.

От услышанного мне поплохело. Я непременно должна при этом присутствовать.

Я должна знать, что скажет Кайл людям.

Развернув коляску, стремительно направила её в гостиную.

– Куда вы, вартеса Амэлла? – мой охранник подобрался. – Что вам там делать?

Остановитесь, я вас прошу, – я не слушала его раздражённое рычание. – Да, стужа вас возьми, куда вы едете? кажется, мой надзиратель потерял всякое терпение.

– Как куда? – ухмыльнулась я. – Хочу воочию увидеть смену власти, – вернула я ему его же фразу.

– Стойте, – рявкнул безликий, я же нагло проехала мимо него, и направилась к двери. – Выпускать вас не велено, – прилетело мне в спину.

Остановившись, я внимательно глянула на воина.

– То есть ты приставлен ко мне не в качестве помощника, а как тюремщик, – я почувствовала, как моё лицо сводит от злости. – А если я сейчас поеду к двери, что ты сделаешь? Отберёшь кресло?

Молодой воин сделал пару шагов по направлению ко мне и замер истуканом. Его лицо стало суровым, волосы окрасились в насыщенный морковный цвет.

– Нет, вартеса, – чётко произнёс он, глядя в пол, – я не имею права вам что-либо запретить, лишь посоветовать. Но то, что сейчас будет происходить на улице, не для ваших глаз.

Подняв голову, он упрямо посмотрел в мои глаза. Ох, непрост. Видно, что не привык, когда женщина ему слово говорит поперёк. И почему я подумала, что он добр и мягок. И намёка на эти качества в мужчине не было. Не прислуживать мне он приставлен. Скорее надсмотрщик – охранник.

Сюсюкаться и лебезить этот безликий не приучен, скорее наоборот. Не удивлюсь, если он силой сейчас меня просто с этим креслом унесёт наверх. Прикусив губу, я решила проверить свою догадку. Насколько вольно со мной он себя поведёт Мне было нужно это знать на будущее.

– Вам не нравится нянчиться со мной, да? – прямо спросила я.

– Для меня это честь, вартеса Амэлла. Мне лестно осознавать, какого доверия со стороны гера Каила я удостоился, – ровно произнёс он, но чувствовалось, что недоговаривает многого.

– Но, несмотря на это, возится целый день с калекой тебе не по душе? – я всматривалась в его лицо, желая уловить эмоции. – Это, наверное, не то, к чему ты привык.

Всё. С ви Алеша спало всё напускное добродушие. Передо мной стоял угрюмый воин. Злой от того, что женщина, пусть и княжна, смеет перечить и не слушаться.

Глаза пылали неестественным светом. Волосы заметно укоротились и приобрели пшеничный оттенок. И я готова была поверить, что это настоящий облик мужчины.

Не красавец, но было в нём что-то такое, от чего хотелось обнять себя за плечи, и беспрекословно подчиняться.

– Вия Амэлла, – процедил он сквозь зубы. – Будь я на месте вашего мужчины, вы бы сейчас нарвались на очень грубые слова. Но так, как я не ваш муж, то постараюсь объяснить помягче.

Я как-то непроизвольно сглотнула.

– В глазах Иных вы очень красивая женщина, которая по какой-то причине старается постоянно унизить себя. И мне неприятно слышать из ваших уст слово

“калека“. Да вы имеете увечье, но это не делает вас хуже или лучше других женщин. А ещё вы очень упрямы. Как ослица, да простит меня гер. Если я сказал, что на улице вам делать нечего, то вам стоит послушать мужчину и заняться чем-то другим.

Так со мной никто никогда не разговаривал. Хумъяр постоянно жалил оскорблениями. Каил был мягок и щадил самолюбие. Ви Алеш же… Улыбнувшись, я прикрыла рот рукой. Он говорил со мной как с полноценной. Первый раз за последние десять лет я почувствовала себя здоровой, нормальной. В его глазах я не видела мерзкой унижающей жалости, нет, он смотрел на меня, не как на недобитую собаку.

– Ви Алеш, я прошу вас, – мягко произнесла, осознавая, что наглостью тут ничего не добьёшься. – Я хочу это видеть. Мне это нужно.

– Это грязная смерть подонка, – он покачал головой, – не нужно это ни вам, ни вашей милой родственнице.

Он украдкой глянул на притихшую Моялу.

– Но почему? – прошептала я. – Что там заговор какой или ещё что? Почему я не могу просто выехать на крыльцо?

– Потому что там казнь, – неожиданно мягко улыбнувшись, в какой раз произнёс он.

Лицо мужчины подёрнулось и в миг стало старше и строже. Волосы снова отрасли и потемнели.