Мне нравился этот мужчина: то, с какой нежностью и лёгкостью он держал меня в своих объятьях. Как смотрел, целовал.

Предательский жар смущения опалил мои щёки.

– Не знаю, о чём ты подумала, моя прелесть, но мне нравится это выражение твоих глаз. В них светится что-то бесстыже прекрасное, – шепнул мне мужчина на ушко.

Теперь у меня пылали не только щеки, но и шея.

– Ну, Амэлла, у нас казнь. Соберись и будь серьёзней, – снова поддел он меня.

Но, что там! Я залилась краской и отвернулась.

Позор такой. А ещё княжна.

Меня никогда не учили разговаривать с людьми, не преподавали ораторского искусства. Я и половины не знала из того, что положено знать княжне. Когда стало понятно, что я буду инвалидом, отец распустил всех учителей. Я успела обучиться только рукоделию и домоводству, более сложные науки так и остались для меня тайной.

Повзрослев, я никогда даже на улицу не выходила через главную дверь. И не только потому, что по лестнице с крыльца моя коляска просто бы не спустилась.

Нет. Просто меня старались, вообще, никому лишний раз не демонстрировать, чтобы слухи не порождать. Я гуляла лишь в саду, и очень редко покидала его пределы. Меня всегда сопровождала няня или Мояла.

А теперь перед этой толпой, выставленная напоказ, я просто не знала, как себя вести. Единственное, чего желала – это быстрее вернуться в дом и более такого опыта не иметь.

Крепче обняв Кайла, я выдохнула и тихо призналась в своей слабости:

– Отнеси меня, пожалуйста, в дом. Мне плохо здесь перед всей этой толпой.

– Потерпи ещё немного, Амэлла. Это важно. Люди должны видеть, что между нами мир. Что мы союзники. И, самое главное, они обязаны понимать, что ты значишь для меня. Чтобы языки не распускали и не смели таскать сплетни.

– Ты о княжеском умертвии или о безногой княжне? – вспомнила я о своих прозвищах.

– Вот именно об этом, прелесть моя, – я ощутила слабое касание губ к своему виску.

– Я прижму со временем все языки. А сейчас пусть видят, что ты не заложница.

Осознав всю степень его продуманности, обняла его за шею и положила голову на широкое мужское плечо. Да, не заложница, счастливица. Не пришлась бы по вкусу северянину – уже где в овраге придорожном валялась.

Совсем рядом со мной в петле болталось мёртвое тело моего бывшего супруга, а я не испытывала ни капли сожаления. Нет. Скорее радость. Хумъяра больше нет. Он никогда больше не явится ко мне в комнату, не станет издеваться, унижать, и заставлять ползать у его ног. Ничего этого больше не будет.

Ни боли, ни слёз, ни мольбы о пощаде.

– Пообещай, что не станешь таким, как он, – не удержав эмоции, шепнула я.

Сама понимала всю глупость и наивность своей просьбы, но мне так хотелось хоть немного счастья.

– Я буду любить тебя, Амэлла. Носить на руках и благодарить богов за каждую улыбку, что ты мне подаришь, – услышала я тихое от мужчины.

Уткнувшись в мощное плечо северянина, пыталась сдержать слёзы. Я так хотела верить в его слова. Но понимала, что мужчины не способны любить. Они слишком черствы и заботят их лишь власть да золото. А женщина в их глазах лишь угодная утроба. И вся их напускная нежность длится только до первой ночи.

А дальше…

Я судорожно сжала ткань мужского кафтана. Я хочу верить. Хочу…

– Тихо, моя девочка, – Каил легонько погладил меня по спине.

– Хочешь, мы уедем отсюда. Я увезу тебя на север. Только закончим тут с кое-какими делами и сразу же домой. Хочешь?

Я не знала, что мне ответить. Не понимала, как сложится моя дальнейшая жизнь.

Что меня ждёт? Но та призрачная надежда на счастье, что вспыхнула с появлением этого мужчины, не давала мне покоя.

– Я хочу, чтобы ты не превратился в него, – тихо шепнула я.

– Нет, я клянусь тебе в этом, – Каил сжал меня сильнее в своих объятьях.

Ропот толпы нарастал.

– Представление окончено! – громко рыкнул мой северянин.

Спустившись с эшафота, мужчина понёс меня в дом. Онгер Риган и Мояла всё ещё стояли на крыльце и о чем-то эмоционально перешёптывались. При этом моя мачеха была явна, смущена и встревожена.

Люди не спешили расходиться. Они бестолково бродили вокруг деревянного помоста.

Все хотели увидеть мёртвого князя.

Зайдя в дом, Каил понёс меня наверх в комнату, в ту самую, где я провела утро.

Поднимаясь по лестнице, он всё так же держал меня на руках, будто я ничего не весила. Под моими руками перекатывались литые мышцы, сокрытые тканью рубашки. Я даже не подозревала, что бывают настолько сильные мужчины.

Поддавшись секундному соблазну. чуть сжала его плечо. Твёрдое как камень, и горячее. Для меня это стало маленьким открытием. Оказывается, прикосновение к мужчине может быть приятным.

Осторожно убрав ладонь, я скрестила руки за шеей северянина.

На пути нам попалась кухарка Роя. Испуганно вжавшись в стену, она проводила нас взглядом.

– Принеси моей вартесе попить, и чтобы графин с водой и стакан всегда были у кровати, – бросил гер женщине.

– Слушаюсь, – выдохнула бойкая повариха и понеслась на кухню с несвойственной ей прытью.

– Везде бардак, – раздражённо проворчал Каил. – Этот дом, вообще, не приспособлен для тебя. Ни подъёмной платформы, ни спуска на крыльце. Ты как замок покидала, Амэлла? На руках кто-то носил?

– Нет, – облизав нижнюю губу, я отвернулась и натолкнулась на взгляд Алеша.

Сейчас он казался совсем мальчишкой. Подросток и ничего грубого мужского в его чертах. Но тут же поймала себя на мысли, что, несмотря на совсем иной облик, я точно знаю, что это именно мой охранник. И это казалось странным: видеть незнакомое лицо и при этом знать, кто под ним прячется. Тут же вспомнились слова молодого мужчины, что пройдёт время и я научусь выделять его из общей массы безликих. Только вот мне и срока отведённого не потребовалось: я уже могла с уверенностью сказать, что это именно он и никто другой.

Нахмурившись, ви Алеш поднял моё кресло и двинулся вслед за нами по лестнице вверх.

– Амэлла, – напомнил о себе Каил, – ты не ответила. Тебя кто-то выносил из замка?

Кто из слуг при тебе находился?

– Никто, – я покачала головой, – нянечка только. И замка я не покидала. Мне доступен лишь сад и часть леса за ним у озера.

– Значит, жила взаперти, – правильно понял мои слова северянин. – Ну, ничего, мы тут всё исправим и приспособим для тебя.

Зайдя в комнату. Каил усадил меня в удобное кресло и, забрав моё средство передвижения у безликого, закрыл дверь перед его носом.