Однако проклятый будильник, стоявший в противоположном конце комнаты, продолжал надрываться до тех пор, пока она не поднялась с постели и не выключила его.

– По крайней мере приятно сознавать, что Кайл не алкоголик, – проговорила она вслух, протирая заспанные глаза. – Человек, хорошо знакомый с состоянием утреннего похмелья, никогда не сотворит ничего подобного.

В следующее мгновение в дверь дома раздался громкий стук.

– Онор! Все в порядке?

Она еще плохо знала Джейка, но зато хорошо помнила своих братьев и поняла, что, если сейчас не открыть, он выломает дверь. Бросившись в прихожую, она торопливо отодвинула засов и повернула ручку.

Джейк стоял на крыльце, освещенный лампочкой, опираясь рукой о притолоку и, кажется, что-то зажимая в кулаке. Другая рука его была отведена в замахе, и не откройся сейчас дверь, он треснул бы по ней вторично.

– Господи, еще не рассвело! – крикнула она. – Какого черта вы ломитесь в мою дверь?

– С вами все в порядке?

– Это я скажу после того, как проснусь. Итак, зачем вы здесь? Что-то случилось или у вас просто есть дурная привычка поднимать людей с постели ни свет ни заря?

Джейк оперся о притолоку.

– Что стряслось? – спросил он.

Голос его послышался словно издалека. Онор еще не окончательно стряхнула с себя сладкую пелену сна, но в следующее мгновение, приглядевшись к утреннему гостю, она таки проснулась. Одна щека Джейка была вся в креме для бритья, на волосатой широкой груди на черном шелковом шнурке болтался янтарный медальон, а ниже… ниже были синие шорты-трусы, скрывавшие непроизвольную утреннюю эрекцию.

– Боже мой! – воскликнула она поражение. – Вы всегда являетесь к знакомым по утрам не одевшись?

– Только в тех случаях, когда приходится срываться на их безумный призыв о помощи.

– Но я… о Господи! Неужели и на катере было слышно?

– На катере? Я не удивлюсь, если через полчаса сюда прибудет спасательная эскадра с военно-морской базы Уидби!

Онор со стоном закрыла лицо рукой.

– Это Кайл виноват.

– Что? Он здесь? – быстро спросил Джейк, пытаясь заглянуть ей через плечо.

– Нет… это его будильник.

– Будильник?

Она кивнула.

– У нас с Кайлом есть одна схожая черта: мы не относимся к «жаворонкам».

– И?

– И он вмонтировал в будильник оригинальное сигнальное устройство и подарил мне на день рождения.

Джейк зажмурился, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Когда несколькими минутами раньше до него донеслись эти душераздирающие, леденящие кровь вопли, он едва не обезумел.

– Подарил на день рождения… Удивительно, как он выжил после того, как вы его поблагодарили за такой подарок.

– Сама удивляюсь. Извините, что я вас разбудила…,

– Я уже проснулся и хотел побриться. Ладно… Послушайте, вы еще не закончили мной любоваться? Может быть, вам хочется сунуть мне за резинку трусов пару банкнот?

У Онор от изумления и возмущения отвисла челюсть. Но в следующее мгновение зрачки ее угрожают сузились и она оглушительно хлопнула дверью прямо перед его носом.

Джейк медленно и шумно выдохнул, повернулся и опустил наконец руку, на которую опирался. В ней был зажат пистолет. Он едва успел спрятать его, когда Онор открыла дверь. Сексапильной мисс Донован еще не пришло время узнать, зачем ее инструктору по рыбной ловле понадобилось огнестрельное оружие.

Слава Богу, что она так разозлилась. Джейк нарочно добился того, чтобы она захлопнула перед его носом дверь. Иначе пришлось бы оставить пистолет в желобке для стока воды над крыльцом и забрать позже, а потом целый час оттирать ржавчину.

Уж не говоря о том, что еще несколько секунд любования этими большими янтарно-зелеными глазами, и он просто выпрыгнул бы из своих штанов.

– Спокойно, – буркнул он сам себе, быстро возвращаясь к катеру.

Но беда была в том, что Джейк и не думал успокаиваться. Он увидел то, что хотел увидеть – копну спутанных каштановых волос, припухшие со сна нежные губы и футболку, облегавшую стройное тело настолько соблазнительно, что подавить желание запустить под нее руку было очень непросто.

– Нет, мне это сейчас меньше всего нужно.

«Но как хочется, черт возьми!»

– Черт, черт, черт!

Он шел, спотыкаясь и отчаянно ругая холодные острые камни под ногами, которые и не заметил, когда мчался от дока к коттеджу. Идти было трудно, но Джейк радовался этому, так как неровная дорога помогла ему отвлечься от плотских желаний.

По дороге он решил не бриться. Во-первых, за месяц борода стала мягкой и от нее уже не зудела кожа. Во-вторых, надвигалась зима. В-третьих, он точно знал, что женщины терпеть не могут бородатых мужчин. Им нравятся чисто выбритые пляжные мальчики или, на худой конец, кавалеры с модной «трехдневной» щетиной.

Продолжая спотыкаться и чертыхаться, он шел к катеру и думал о том, что теперь те, кто наблюдал за домом, знают, что хозяйка проснулась.

«А мне сейчас, наверное, звонит Эллен».

Джейк усмехнулся.

Онор привела себя в порядок, оделась и пошла к причалу. Было еще темно. На «Завтра» горели все бортовые огни, тихо, словно утренний лес, шелестел мотор, и рыболовное снаряжение пребывало в «полной боевой готовности». Рядом с дверью рубки на штативах крепились удочки, а на крыше был установлен аппарат, который Джейк назвал «пусковой установкой». Она выстреливала большой черной сетью. Из белого пластмассового ведра высовывались всевозможные крючки, а в самом ведре медленно оттаивала мороженая наживка.

– И ради всего этого я поднялась с рассветом, – пробормотала Онор.

С обреченным видом она поднялась на блестящую от росы палубу и открыла дверь рубки. На нее тут же пахнуло ароматом горячего кофе. Джейк сидел за штурвалом, держа в руках большую чашку.

– Я вас простила, – с ходу сказала Онор и протянула руку к чашке.

– За что? – удивленно обернулся он.

– За все. Только дайте мне кофе.

– Собственно, эта чашка и так ваша. С сахаром и сливками.

– Господи, давайте же скорее!

Он передал ей чашку. Поначалу она пила осторожно, чтобы не обжечься. После первых глотков по всему ее телу прошла сладкая дрожь, она почувствовала, как внутри нее распространяется горячее тепло, и разомлела.

– Как спали? – спросил Джейк. – Я имею в виду, до того как подал голос ваш будильник.

– А что можно сказать по моему виду?

– Плохо спали.

Онор фыркнула:

– Все рыбаки безбожные лгуны.