Набрав номер, она долго слушала трансконтинентальные двойные гудки в трубке, доносящиеся с другого конца света. Четыре двойных гудка, и включился автоответчик Купа.

— Куп, это я. Мне нужна помощь. Ты не мог бы оказать мне услугу? Если честно, то очень большую услугу. Я перешлю тебе документы. С них необходимо снять отпечатки пальцев. Но самое главное — эти отпечатки каким-то образом необходимо загнать в базу данных. Здесь я этого сделать не могу. Долго объяснять… Я надеюсь, что это получится у тебя. В прошлый раз ты что-то сказал насчет того, что федералы предоставили тебе доступ к биометрической базе данных, чтобы проверить работу системы. Может, у тебя получится использовать это в качестве тестового задания. Я не знаю. Позвони мне, и мы поговорим. Я потеряла сотовый, поэтому звони домой.

Ей хотелось добавить «Я по тебе скучаю». Вместо этого она сказала:

— Ты помнишь Чарли Риццо? Того парнишку, который исчез лет десять назад? Я встретила его, Куп. Все это время он был жив, и мне необходимо узнать, что с ним случилось и почему.

Дарби положила трубку и схватила мышку. Кликнув иконку даты и времени, она открыла календарь. Сегодня было восемнадцатое. Ее вызвали в Нью-Гемпшир вечером девятого. Ее девять дней продержали взаперти в изоляторе. За все это время она не продемонстрировала ни единого симптома инфицирования, но ее все равно не выпускали, продолжая накачивать медикаментами. Почему?

Она кликнула на иконку интернет-эксплорер, обрадовавшись тому, что у нее хотя бы в сеть есть выход. Хоть это они не заблокировали.

Зайдя в новости «Гугл», она набрала в строке поиска «Марк Риццо» и «Нью-Гемпшир» и получила множество линков. Она начала с первого, самого свежего. Он привел ее на веб-сайт нью-гемпширской газеты «Портсмут Геральд». Статья состояла всего из двух параграфов. Она пробежала ее глазами, затем вернулась на главную страницу и кликнула линк на «Бостон Глоуб». Она прочла одну статью, а вслед за ней без передышки еще две. Все газеты разглагольствовали на тему того, что Марк Риццо и его семья были убиты во время неудавшейся наркосделки.

Дебора Колье, спецагент Бостонского отделения ФБР и исполняющая обязанности пресс-секретаря департаментов полиции Дарема и Портсмута, сообщила репортерам, что бухгалтер Марк Риццо, недавно уволенный из одной из нью-гемпширских фирм, обратился к прибыльному бизнесу производства метамфетаминов. Судмедэксперты ФБР сообщили, что им удалось обнаружить следы этого мощного уличного наркотика на некоторых из обломков, разлетевшихся после взрыва по всему лесу. Спецагент Колье также заявила, что останки пятого человека, обнаруженные на месте взрыва, были идентифицированы с помощью анализа ДНК. Они принадлежат Алексу Скале, сорокатрехлетнему наркоману и распространителю наркотиков, хорошо известному ФБР. Колье не располагала подробной информацией о Скале, не считая того, что его последнее известное полиции место жительства было в Дорчестере, Массачусетс.

Взрыв, унесший жизни семерых спецназовцев и пятерых полицейских, имена которых не разглашались, был вызван выбросом фосфина, смертельно ядовитого газа, выделяющегося при производстве метамфетаминов. В больницу попало несколько местных жителей. Их имена также не назывались. Все они прошли курс лечения и были выписаны.

Ни одна из статей не упоминала звонок в службу 9-1-1, совершенный человеком, объявившим себя Чарли Риццо (хотя статья в «Бостон Глоуб» мельком упоминала о пристрастии мальчика к наркотикам в ту пору, когда семья жила в Бруклайне, Массачусетс). Ни единого упоминания о неизвестном, которого подстрелил и оставил в кустах Чарли. Ни единого упоминания об исчезнувшей карете скорой помощи. И наконец завершающий выстрел в голову: ни единого упоминания о заинтересованности или участии армии в этом деле!

Не получая свежей информации о взрыве, местные репортеры принялись обмусоливать истории о «всплеске» производства метамфетаминов в домашних лабораториях, как грибы растущих по всей стране.

Это была блестящая ложь. Пресс-секретари ФБР внятно объяснили причину взрыва. Истории о метамфетаминах сейчас были у всех на устах. Это были очень дешевые и легкие в производстве наркотики. Чаще всего лаборатории открывали сами наркоманы, понятия не имеющие о правилах хранения нестабильных химикатов вроде безводного аммиака. Если не взрывалось это вещество, они неправильно обращались с чем-нибудь другим, не менее взрывоопасным, и ба-бах! — полиции приходилось выжидать, пока не рассеется смертельный фосфин, не позволяющий разыскивать разлетевшиеся во все стороны части тел.

И эта ложь сработала. История Риццо так и не вышла за пределы массачусетских и нью-гемпширских газет. В окружающих штатах хватало собственных проблем. Они были слишком заняты шквалом статей на тему пандемии свиного гриппа, который, если верить экспертам, грозил превратить всю страну в некое подобие апокалиптического ландшафта, созданного воображением Стивена Кинга в романе «Противостояние».

Дарби представила себе спецагента Колье и ее когорту помощников. Ей казалось, она видит, как они поздравляют друг друга с тем, что им в очередной раз удалось навешать лапши на уши широкой общественности. По такому поводу они, наверное, даже шампанское открыли.

Но почему они так тщательно замалчивают правду? Неужели все дело в зарине? Если бы этот факт просочился в прессу, владельцам нью-гемпширских отелей не удалось бы расселить всех корреспондентов, которые ринулись бы в эти недавно тихие места из всех уголков страны, чтобы из первых рук получить информацию о химической атаке на территории США. Дарби подозревала, что это было первое происшествие такого рода. Но главной сенсацией был никакой не зарин, а то, что произошло в доме Риццо. Вот это был бы настоящий взрыв! «Леди и джентльмены, нам стало известно, что члены семьи Риццо стали заложниками человека, объявившего себя их сыном Чарльзом, бесследно исчезнувшим двенадцать лет назад. Единственным человеком, который выжил в этой жуткой драме, стала доктор Дарби МакКормик, бывший следователь отдела особого назначения Бостонской службы расследования преступлений».

Дарби подозревала, что именно по этой причине ее заперли в изоляторе. Федералам было необходимо выиграть время и сплести свою паутину лжи, а затем скормить ее прессе. Через девять дней, после того как она устроила драку с их агентами, они согласились выпустить ее при условии, что она подпишет толстую стопку документов, запрещающих ей разговаривать о произошедшем с кем бы то ни было. Она была темной лошадкой в этой игре, единственной, кто мог сорвать эту кампанию лжи.

А разговор Чарли с диспетчером службы 9-1-1? Какова его судьба? Все звонки в 9-1-1 регистрировались, а копии разговоров часто становились достоянием общественности. Звонок Чарли наверняка постигла иная участь. Федералы его точно конфисковали. Как насчет аудио-и видеозаписей из мобильного командного центра? Их, наверное, тоже конфисковали. Придется разыскать кого-нибудь в Нью-Гемпшире, кто согласится с ней побеседовать. Разумеется, неофициально.

Вернувшись в «Гугл», она набрала слова, вытатуированные на шее того существа, и получила множество сайтов, где упоминалась фраза Et in Arcadia ergo. Бóльшая часть информации по этим линкам касалась двух картин французского художника-классициста по имени Никола Пуссен. Кликнув одну из ссылок, она узнала, что этот француз, родившийся в 1594 году, создал два знаменитых пасторальных пейзажа, на которых изобразил пастухов, натолкнувшихся на древнее надгробие с высеченной на нем эпитафией. Более известная из двух картин висела в Лувре. По мнению многих исследователей, в могиле покоился Бог.