– Вы что-то ищете? – заботливо спросил он.

– Да, книгу, – резко ответил секретарь. – Хотел бы я, чтобы народ был поаккуратней. Вы не видели роман «Человек без глаза»? Я его оставил на каком-то кресле, когда пошел завтракать.

– Вам повезло, – сурово сказал мудрец. – Не доверяю этим выдумкам. Насколько полезней вот такой сборник. Настоящая литература.

Секретарь подошел поближе, и старейшина с интересом принюхался.

– Что бы это могло?.. А, ясно, они у вас в петлице. Белые фиалки. Да-а… Белые фиалки…

– Девушка подарила, – застенчиво сказал секретарь. – Красиво, а?

Он смотрел вниз, на цветы, не замечая тем самым, что в глазах старейшины появился мрачный блеск. Если бы он заметил, он бы принял меры, ибо этот блеск предвещал воспоминания.

– Белые фиалки, – мечтательно повторил старейшина. – Занятное совпадение! Букетик фиалок и модный роман. Это напоминает мне…

Поздно спохватившись, секретарь дернулся, но собеседник неназойливо посадил его в соседнее кресло.

– …историю об Уильяме Бейтсе, Джейн Паккард и Родни Спелвине.

Секретарю полегчало.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Вы мне ее вчера рассказывали. Я помню каждое слово. Эта Джейн хотела выйти за поэта, но вовремя одумалась и вышла за Бейтса, который играл в гольф. Ну, просто каждое слово! Бейтс не понимал стихов, но страшно любил Джейн. Удивительно, как все запомнилось! Так что не труди…

– Сейчас, – сказал старейшина, крепче держа секретаря за рукав, – я собираюсь рассказать вам другую историю об Уильяме Бейтсе, Джейн Паккард и Родни Спелвине.

Поскольку (сказал старейшина) вы не забыли моего рассказа, не буду его повторять. Замечу, однако, что временный приступ романтики, едва не связавший Джейн с человеком, который не только пишет стихи, но и не играет в гольф, прошел без следа. Когда, порвав со Спелвином, она соединила судьбу с Бейтсом, все пошло превосходно. Через два часа после свадьбы молодожены играли в гольф и с легкостью победили, что, несомненно, было добрым знаком. Цвет и сливки селения проводили их потом на станцию, и они отправились по стране, посещая избранные матчи.

Перед отходом поезда я отвел Уильяма в сторонку. И его, и Джейн я знал с детства, а потому всей душой стремился к успеху их союза.

– Уильям, – сказал я, – можно тебя на два слова?

– На одно, – ответил он.

– Ты заметил, – развернул я мысль, – что Джейн склонна к романтике? Вроде и не скажешь, но нет, склонна. Поэтому, как многие жены, она будет придавать значение разным мелочам. От мужа ей нужны не только любовь, не только верность…

– А поскорей нельзя?

– …но и внимание к пустякам. Скажем, она просто взбесится, если забыть дату вашей свадьбы.

– Ну, это ничего. Я запомнил.

– Предосторожности не помешают. Из года в год Джейн будет спрашивать: «Ты не забыл, какой сегодня день?» А ты, ответив: «Вторник», займешься ветчиной, нанося нежному сердцу тяжелую рану.

– А вот и нет, – сказал Уильям. – Я кое-что придумал. Вы знаете, как она любит фиалки?

– Фиалки?

– Особенно белые. Этот гад дарил ей по букету в день. Надо учиться у противников. Я договорился, что их будут присылать на каждую годовщину. Заплатил за пять лет вперед. Забуду – а фиалки-то здесь! Сбоев быть не может. Ну как?

– Замечательно, – одобрил я. Поезд тут же тронулся, и я с легким сердцем покинул станцию.

Джейн и Уильям вернулись и начали нормальную и счастливую жизнь. Утром они делали один раунд, днем – два, а вечером, в тихих сумерках, вспоминали лучшие удары. Джейн описывала, как ей удалось обойти бункер у пятой, Уильям – как он уклонился у седьмой от пологого склона, потом на них сходило блаженное молчание, знакомое только любящим, и наконец Уильям показывал тростью, как он использовал у шестнадцатой тяжелую клюшку. Ничего не скажешь, идиллия.

И все-таки над ними постепенно собиралась туча. Подходила годовщина свадьбы, и Джейн нет-нет, а побаивалась, что Уильям о ней забудет. Совершенный супруг начинает действовать загодя. Примерно за неделю он отрешенно произносит: «Помню, в это время я отдал в чистку старый добрый цилиндр», или «Как раз в этот день прислали брюки в полосочку, и я примерял их перед зеркалом». Однако Уильям этого не говорил. Он не коснулся таких предметов даже накануне вечером, и Джейн спустилась к завтраку не без опаски.

Когда явился Уильям, она разливала кофе. Он взял газету и погрузился в нее, никак не показывая, что «день, ах этот день, он лучше рая».

– Уильям, – сказала жена.

– Да? – отозвался муж.

– У-у-уильям, – повторила она, – какой сегодня день?

– Среда, – ответил он. – Ты что, старушка, забыла? Вчера был вторник. Ну и память у тебя!

И, не отрываясь от газеты, он потянулся к ветчине.

– Да, – вдруг оживился он, – я хочу тебе кое-что сказать.

Сердце у нее быстро забилось.

– Сказать?

– Очень важное.

– Важное?

– Насчет сосисок. Красота, а не сосиски. Где ты их купила?

– У Браунлоу.

– Вот у него и покупай.

Джейн вышла в сад. Солнце сияло, но не для нее. Конечно, думала она, Уильям ее любит. Но где поэзия, где романтика? А забыть годовщину свадьбы – это уж бог знает что!

Лелея подобные мысли, она увидела почтальона и пошла ему навстречу. Он вручил ей два конверта (счета) и загадочный пакетик. Она развернула его и увидела коробку белых фиалок.

Сперва она удивилась. Кто бы их мог прислать? Записки не было. Не обнаружился и адрес цветочного магазина.

– Нет, кто же это? – гадала она и вдруг чуть не подскочила. Родни Спелвин! Он всегда дарил ей белые фиалки. А теперь, в своей поэтической манере, сообщает: «Я не забыл». Все кончено, она с ним порвала, но он – безутешен.

Джейн была прекрасной, любящей женой. Но, кроме того, она была женщиной. Осторожно оглядевшись и никого не заметив, она побежала к себе и поставила фиалки в воду. Вечером, прежде чем заснуть, она довольно долго на них смотрела. Бедный Родни! Он для нее – ничто, в лучшем случае друг, но было в нем что-то такое, да, было…

Не буду утомлять повторениями, просто скажу, что то же самое случилось еще через год, через два и через три. Седьмого сентября Уильям ни о чем не помнил, чем отличался от поэта с фиалками. Примерно через месяц, когда после пятой годовщины гандикап его снизился до девяти, а Брейду Вардону Бейтсу исполнилось четыре года, вышел роман под названием «Лиловый веер». Родни Спелвин перешел к прозе.

Я видел статьи и анонсы, но они меня не трогали. Судьба с удивительной беспечностью наносит свои удары. Мог ли я знать, какую роль сыграет этот «Веер» в семейной жизни Бейтса?