— Всю холеную задницу отморозил, — отозвался он с безукоризненным оксфордским произношением. — Однако терплю — благодаря отменной родословной, хорошей академической подготовке и метрическим тоннам чисто британской стойкости. — Взгляд пронзительно-синих глаз снова остановился на мне, и хотя выражение лица его не изменилось, в голосе зазвучали тревожные нотки. — У вас-то все в порядке, Гарри?

— Ночь нелегкая выдалась, — отозвался я, делая шаг вперед. — А разве охранять дверь вы должны не впятером?

— Пятеро меня на одну дверь? Да вы с ума сошли! Одной концентрации стиля более чем довольно, чтобы удерживать потенциальных гостей на расстоянии пушечного выстрела.

Я не удержался от смеха.

— Такую силу позволительно использовать только во благо, не так ли?

— Именно так, что я и делаю. — Он задумчиво склонил голову набок. — Что-то я не припомню, чтобы мы с вами встречались здесь.

— Я бывал здесь только раз, — ответил я. — И довольно давно — сразу после того, как меня завербовали.

Чандлер с серьезным видом кивнул.

— Что привело вас к нам из Чикаго?

— Я слышал про Моргана.

Лицо молодого Стража чуть потемнело.

— Да, — тихо произнес он. — В это… трудно поверить. Вы здесь, чтобы помочь его отыскать?

— Мне уже доводилось разыскивать убийц, — сказал я. — Полагаю, смогу проделать это и еще раз. — Я помолчал. В силу некоторых причин Чандлер почти всегда вращался в непосредственной близости от Совета Старейшин. Если кто и знал подоплеку происходящего, то он наверняка. — Как по-вашему, с кем бы мне поговорить на этот счет?

— За поиски отвечает чародей Либерти, — ответил он. — Чародей Слушающий Ветер обследует место преступления. Старая Мэй оповещает членов Совета о созыве внеочередного совещания.

Я кивнул.

— А что чародей Маккой?

— Возглавляет боевую группу, насколько мне известно, — сообщил Чандлер. — В конце концов он один из немногих, кто в состоянии одолеть Моргана.

— Угу, — согласился я. — Морган — изрядная заноза в заднице. — Я поежился и принялся притоптывать, чтобы согреться. — У меня имеется кое-какая информация, от которой они бы не отказались. Где мне их искать?

Чандлер подумал немного.

— Старая Мэй в Хрустальном Зале… чародей Либерти в кабинетах начальства, чародей Маккой, должно быть, где-нибудь в районе штабной комнаты, а Слушающий Ветер с Мерлином в покоях у Ла Фортье.

— А что Привратник? — поинтересовался я.

— Охраняет врата, я думаю. Единственный чародей, которого я вижу еще реже, чем его — это вы.

— Спасибо, Чандлер, — улыбнулся я, а потом придал голосу и лицу надлежащую серьезность и официальность. — Я ищу входа в Тайные Чертоги, о Страж. Позволь же мне войти.

Секунду-другую он смотрел на меня, потом царственно поклонился, хотя в глазах его мерцали ироничные искорки.

— Добро пожаловать в цитадель Белого Совета. Войди с миром и уйди с миром.

Я кивнул ему и ступил под арку.

Входил я с миром, это так. Однако если убийца по-прежнему где-то поблизости и если он догадается, с чем я пожаловал, уйти с миром не удастся никак.

Какой уж тут мир.

Тайные Чертоги Эдинбурга служили редутом и цитаделью Белого Совета с незапамятных времен. Ну, если честно, последнее утверждение не совсем верно. Они были нашей штаб-квартирой немногим менее пятисот лет.

Сам Белый Совет в той или иной форме существовал еще до основания Римской империи, и его штаб-квартира время от времени перемещалась с одного места на другое. Александрия, Карфаген, Рим — хотите верьте, хотите нет, но в раннехристианские времена мы сидели даже в Ватикане, — Константинополь и Мадрид, но с конца средневековья руководящие органы Совета размещались в туннелях и катакомбах под непокорной шотландской скалой.

Сеть туннелей Эдинбурга превосходит своей разветвленностью даже чикагские подземелья, а по части крепости и надежности с ними и вовсе несравнима. Основные помещения комплекса расположены непосредственно под Старой скалой — под эдинбургским замком, где короли и королевы, лорды и леди бились друг с другом, осаждали друг друга, предавали и убивали друг друга с дохристианских времен.

Да и сама крепость не случайно существует здесь столько, сколько помнит себя человечество — это одно из крупнейших в мире пересечений магических жил. Жилы — это естественные потоки магических энергий, пронизывающие весь наш мир. Из всех источников энергии для занятий магией, известных человеку, они являются самыми мощными — и уж те, что пересекаются в толще земли под Замковой скалой, просто просятся быть использованными всяким, у кого для этого достаточно умения. Или глупости.

Первую такую линию я пересек, едва сделав три шага — я ногами ощущал пульсировавшую в ней энергию, почти наяву слышимое журчание какой-то подземной реки. Как-то сами собой шаги мои убыстрились — словно из боязни, что невидимый поток смоет меня — и успокоились-только тогда, когда линия ощущалась угасающей вибрацией камня под ногами.

Амулет-пентаграмма, которым я обычно освещаю дорогу под землей, остался на этот раз без работы. Искусно вмурованные в стены кристаллы освещали коридор всеми цветами радуги. При этом коридор оставался, разумеется, сырым и промозглым. Любой выдох мгновенно оседал на каменных стенах инеем, а то и изморозью.

В ширину туннель не превышал размаха рук — по крайней мере моих; в высоту — восьми футов. Поверхность стен почти сплошь покрывали резные рельефы. Часть из них изображала, как мне говорили, знаменательные моменты из истории Белого Совета. Поскольку никого на них я не узнавал, они говорили мне очень мало, так что я относился к ним просто как к красивым картинкам — такие тысячами можно видеть на гобелене из Байё. Остальные рельефы с самого начала задумывались как обереги — настоящие, без дураков, крупнокалиберные обереги. Не знаю, что они могли сделать с непрошеными гостями, но исходившую от них смертоносную энергию я ощущал хорошо, так что старался идти и держать себя чем дальше в глубь комплекса, тем осторожнее.

Входной туннель со стороны Небывальщины тянется больше чем на четверть мили, плавно понижаясь по мере продвижения от арки. Каждые двести или около того ярдов он перегораживается металлическими воротами, у которых дежурят стражи с каменными Храмовыми Собаками Старой Мэй.

Храмовые Собаки — это твари ростом фута три в холке, и вид у них такой, словно они сбежали из фильма про Годзиллу. Высеченные из камня, они сидят недвижными изваяниями, но я-то знаю, что они могут мгновенно ожить. Я задумывался о том, каково было бы оказаться лицом к лицу с парочкой таких чудищ в относительно узком коридоре, и решил, что лично я предпочел бы сразиться с надвигающимся на меня составом подземки. По крайней мере развязка наступила бы быстрее.