милые любовные письма, приезжал ещё пару раз в отпуск, но уже той непонятной вспышки обожания не проявлялось. Юра в гарнизоне уже явно выяснил для себя, что существуют более покладистые и сговорчивые девушки и женщины, чем Галочка. Я услышала его ироническую фразу: «Знаем мы этих офицерских жён!» и повела себя ещё хуже, как упрямая и заносчивая дурочка, в надежде переупрямить его. Вспоминаю, что заниженная самооценка у меня тогда явно наблюдалась: не ценила себя в том качестве существования и только при взгляде издалека, ретровзгляде, понимаю, что была умненькая и даже, теперь не побоюсь этого слова, красивая девушка. Почему-то мне казалось, что такой видный и красивый (?) молодой человек не может полюбить меня самозабвенно и на всю жизнь. Хотя я выглядела и старалась вести себя как очень продвинутая и современная девица, на самом деле была девушкой романтичной, даже несколько старомодной, воспитанной на романах, плакала над романами «Айвенго», «Тристан и Изольда», «Камо грядеши». Хотелось рыцарского отношения, пылких признаний в любви, клятв, цветов, нежности, милых знаков внимания в виде подарков в конце концов, понимания… Романтические бредни 18-летней девочки: «безумная любовь до гробовой доски» – какая девушка не мечтала об этом! Всё я это хотела получить сразу и, как говорили между собой девчата, «покорить» Юрия, по моему тогдашнему убеждению, очень интересного молодого человека. Да какой там интересный! «Не по милу хорош, а по хорошу мил», – так говорила моя бабушка… Видный – это имелось в наличии, ещё понятно, но интересный? Я же говорю, внешность была самая обыкновенная.

Моя невоздержанная на язык младшая доченька и меня назвавшая толстухой, а увидев любительскую фотографию Юрия, спросила с любопытством:

«А это что за бегемот?», – ну, неправда, и не бегемот вовсе, просто видный чуть тяжеловатый мужчина.

Вся переписка постепенно сошла на нет и отношения тоже. Сыграли роль в моем противоречивом поведении также то, что дома у нас культивировались негативные позиции к мужчинам вообще и недоверие к ним в частности. Мое половое воспитание свелось к афоризму одной французской писательницы: «От собак бывают блохи, а от мужчин – дети». Мужчины – это нечто противоположное нам и опасное, их надо остерегаться (в принципе, правильно). Особенно устрашающим примером было поведение отца: после войны он совсем спился, матерился по-черному и вел себя безобразно, практически не выходя из запоя. Этот пример приводил к обобщению взглядов на мужчин. В мужья хотелось вменяемого персонажа. Сформировался гипотетический идеальный мужской образ : не пьет, не курит, не ругается, вежлив, любит жену безмерно, ну и, конечно, материально обеспечен. Да! Чуть не забыла, прости Господи! Предпочтительно красивый высокий брюнет, в крайнем случае, блондин.

Обычно подобного мужчину можно встретить в дамском романе, только в его образ еще вплетается необыкновенная сексуальность, мужественность, умение найти все мыслимые и немыслимые эрогенные точки на теле женщины, а также и умение довести ее до эротического исступления несколько раз. До таких кардинальных мыслей я тогда еще не додумывалась, т.к. не знала, что такое эрогенные зоны… Если бы такой мужчина существовал в действительности, ему бы отгрохали памятник, да что памятник! – мемориал! И толпы фанатичных поклонниц стекались бы к своему кумиру отовсюду, устраивали бы парады, факельные шествия и прочие шоу, умирали от восторга у подножия памятника. Наблюдались же случаи самоубийств романтических женщин, например, на могиле Рудольфо Валентино.

В любом случае моя первая попытка связать себя узами брака потерпела фиаско. Не знаю, не знаю… Своего школьного друга Витю я любила первой трепетной юношеской любовью, но иногда, ещё и сейчас, мне снится большой мальчик из Азова, несущий меня на руках в сильных и тёплых объятиях. Это ощущение нежности и тщательно скрываемой страсти незабываемо остались в моей душе, в моей памяти. Прекрасная память!

В 19 лет было блестяще закончено мое среднее специальное образование, и вот тут-то мне бы и учиться сразу в институте, причем я могла бы поступить в любой ВУЗ уже без экзаменов, все же «красный диплом». Я тогда упустила свой шанс и опять-таки из-за своей заниженной самооценки и присутствия повышенного чувства долга: во-первых, мне казалось, что я позабыла школьные дисциплины; во-вторых, нужно обязательно! – нам здорово промывали мозги и, как я убедилась, на всю жизнь – отработать потраченные на меня государством деньги, два года непременно. Невероятно, но после прочтения книги «Алитет уходит в горы» я даже подумывала проситься работать в Анадырь, чтобы нести свет знания чукчам. Вот только чукчам меня и не доставало! А мне – чукчей!!!

Администрация училища получила только одну единственную заявку на учителя начальных классов в город Новочеркасск, и она досталась… Кому? Конечно любимице директора и завуча, т.е. мне. Остальные заявки были в сельскую местность. Остается только представлять, что пожелали мне мои соученицы, которые тоже мечтали выбраться из глубинки в какой-никакой город. Итак, в Азове, тоже богатом историей (сколько царь-Петр сражался за него с турками? То-то!) я проучилась и очень интересно прожила два года.

НОВОЧЕРКАССК – столица казачества.

Сначала был простоЧеркасск, располагался на острове реки Дон и ежегодно затапливался весенними паводками, а летом горела из-за скученности хаток-мазанок с соломенными или камышовыми крышами. По замыслу Войскового атамана впоследствии графа Платова столицу решили перенести на новое место в 20 верстах, которое называлось Бирючий Кут – «Волчье логово». Кут – угол, уголок (куточек), что-то укромное и закрытое, чисто южное слово. В 1804 г. Александр I утвердил указ о закладке города – административного центра Войска Донского Нового Черкасска. Казаков царское правительство ценило и уважало, это было хорошо обученное, смелое регулярное войско. Казачьи лавы с гиканьем и свистом, пиками наперевес неслись на противника и обращали его в паническое бегство. Особенно их боялись французы в войне 1812 г.

Город строился сразу по генеральному плану военного инженера Франца Деволана (а может, де Волана) с просторными улицами и зелеными бульварами. Был заложен знаменитый Вознесенский кафедральный собор, занимающий почетное место среди самых знаменитых величественных соборов – Исаакиевского в Санкт-Петербурге и Храма Христа-Спасителя в Москве. Вообще город был больше и гораздо цивилизованнее, чем Азов. Там уже имелся театр Драмы, кинотеатры, ресторан, музей виноградарства и виноделия, дом-музей художника Грекова и баснописца Крылова, памятники Платову и Ермаку, старейшее в стране Суворовское училище и знаменитый Новочеркасский электровозостроительный завод и не менее знаменитый Политехнический институт.

В этом городе мне предстояло начать свою трудовую деятельность.

Он находился на 60 км дальше от Ростова, чем Азов, но все равно достаточно близко от дома, чтобы в случае чего можно было бы смотаться