всяких тебе консервантов, а веточки и соломинки оставались на днище сита. Про мух ничего не могу сказать, на днище их не оставалось! Потом вся эта картина подзабылась, а сейчас вспоминается про изготовление настоящей томатной пасты, когда открываешь стерильные (возможно!) жестянки непонятно с чем. Это может быть крахмал, мука, ещё что-нибудь вязкое красного цвета с неясным привкусом помидоров, но только не чудная колхозная томатная паста, густая и пахучая из настоящих южных томатов.

На этих сельскохозяйственных работах мне однажды пришлось испытать ни с чем не сравнимое удовольствие ночевку в стогу. Присмотрели себе с девчатами огромную скирду, прямо с двухэтажный дом. Вечерком притащили втихаря лестницу, т.к. разорять утрамбованные стога не рекомендовалось, и взобрались на вожделенную травяную перину. Начали со смехом и шутками устраиваться, рыть себе норки и лежбища. Эйфория – «на воздухе, в стогу, без разрешения» – все не наступала. Наконец, устроились, угнездились, успокоились и… замолчали. По земле клубился густой туман, какой иногда бывает после жаркого летнего дня. Стог сена медленно плыл по его дымному морю. Вокруг нас вдруг поднялась теплая, запашистая травяная волна, духмяная и пьянящая. Звёзды мигали нам прямо в глаза, ослепительно и нахально, вот здесь, рядом. Девчачье чириканье замолкло – мы почувствовали себя, наверное, в первый раз, пылинками мироздания, хотя и не могли тогда понять этого ощущения. Лежали, молчали, смотрели в бархатное небо, каждая думала о своём, незаметно уснули. Утром выяснилось, что чьи-то добрые руки, и я подозреваю, что наших «милых друзей»-сельчан, убрали лестницу от стога. Подумаешь! С гиканьем и визгом мы съехали на «пятой точке», и это только прибавило удовольствия от ночевки в стогу.

Кормили нас на полевом стане от пуза: наваристый борщ со свининой, сметаной, с необыкновенно вкусным ароматным и мягким хлебом, который пекли в колхозной пекарне, а на второе, третье и какое угодно блюдо был продукт самого сбора: помидоры, огурцы, вареная молодая кукуруза «молочно-восковой спелости», арбузы. Если я говорю, что кормили «от пуза», то это совсем не ради красного словца. Поправлялись мы все на этих сельскохозяйственных работах, как на дрожжах. Аппетит был после работы отменный. Да и кто в молодости страдал отсутствием оного?

Уборка арбузов сыграла с нами особенно злую шутку: ели, нет – хавали! мы арбузную продукцию прямо не в себя, да как хавали, да какие кавуны! Огромные, сладкие, сахаристые и, что их делало еще более сладкими, на халяву. Вот представьте: наработав на свежем воздухе приличный аппетит, умяв пару мисок борща с мясом, заедали его не менее чем половинкой арбуза с ломтем, а то и двумя, хлеба, который пекся в колхозной пекарне и пах одуряющее, заваливались на послеполуденный отдых. Мы не то что растолстели а, наоборот, при тонких ручках-ножках, арбузы-то мочегонное средство, заимели о-о-очень выпуклые животики и имели вид, причем все, слегка беременных. Кроме того, из средств гигиены имея только старую колоду для выпаивания лошадей, которая наполнялась водой каждое утро мальчишкой-водовозом, мылись ночью при свете луны, а т.к. многие засыпали до наступления ночи, то, чего греха таить, мылись мы редко, покрылись прыщами, какими-то лишайными белыми пятнами, красными пятнами от солнца, угрями и, как результат, запаршивели.

А тут ещё у меня стибрили мою красивенькую мочалочку для лица, собачку из поролона нежно-розового цвета, заграничный подарок сеструхи! Ни у кого такой не было! Не смогла, видимо, удержаться какая-нибудь девчонка при виде такой роскоши, ну не смогла! И вот я, такая прыщавая и пузатая, возвращаюсь домой, должен приехать из Москвы Витя-жених, а тут, здравствуйте! – куршивая невеста на тоненьких ножках и с арбузным наполнителем животика. Пришлось назначать свидания на первые дни только вечером, надевать платья с оборочками и замазывать наиболее пламенеющие прыщи доморощенным тональным кремом – зубной пастой смешанной с незаменимой пудрой «Кармен» до естественного оттенка кожи.

Витя каждые каникулы, зимние и летние, приезжал непременно в Ростов на правах официального жениха. Уже через год выяснилось, что никакого звания им после третьего курса не присвоят, но я замуж не спешила, хотя многие мои подружки уже обзавелись супругами прямо в 18 лет. В мои 22 года я считалась почти старой девой, хотя все предрекали мне скорое замужество, особенно учителя в школе, слишком бойкой девушкой я им казалась. А я пообещала своему жениху, что дождусь его, вот и ждала. Витя познакомил меня со своими родителями как с невестой, я подружилась с его сестрой Валей, и иногда мы проводили несколько дней у него в гостях, ели огромные медовые абрикосы из их сада, ходили в кино и на танцы.

Однажды на танцах, когда с нами были и два Витиных двоюродных брата, здоровые ребята, шахтёры, произошла неловкая ситуация: меня стал приглашать танцевать какой-то местный завсегдатай чуточку приблатнённый и чуточку пьяноватый пацан. Конечно, я отказалась, вот ещё! Кавалер почувствовал себя оскорблённым и стал более настойчив, типа чего пришла тогда, и даже хватать за локти! Я посмотрела на Витю, а он отводит глаза и смущенно бормочет: «Галя, да не связывайся с ним!» Оп-па-па!

Тут его братья в один голос произнесли извечное: «Ты что? 0…..л?», – это прозвучало так уместно, что меня даже не шокировало. Они быстренько взяли малого под микитки, как-то ловко и незаметно сунули пару раз ему под дых для большего вразумления и отволокли так же незаметно в сторону. Набить морду и не получить в рыло самому – это тоже надо уметь. Потом они долго шептали традиционные слова, где самыми приличными были «бля» и «сучонок». Скандал затих, даже не успев разгореться. Мы ушли, а Витя, поняв, что оскорбил меня своим отрешённым поведением, стал извиняться, объяснять, что их в Академии не один раз предупреждали, чтобы на каникулах они ни в чем таком предосудительном, типа драки, не были замечены, иначе их просто отчислят. Я молчала, он извинялся и на другой день. Ну, что ж, я извинила его, но ма-а-а-ленькая первая царапка в душе осталась. Нет, я действительно знала драконовские правила кодекса морального поведения комсомольца, тем более курсанта такого престижного Московского военного учебного заведения: вышибли бы, не разбираясь, он украл или у него украли, но все же хотелось, так хотелось бы почувствовать рядом крепкое плечо, быть защищенной. Ах! Душа просила романтики!

Нельзя сказать, что во время этого пятилетнего ожидания я действительно заперла себя, как царевна в башне, и кавалеров на дух не выносила. Девушка я была компанейская, веселая и жизнерадостная, всегда «Матильда в гуще событий»! Были, были кавалеры! Были просто друзья-приятели, как, например,