со свойственным ему радушием В. Р. Вреденом, располагавшим большим помещением в старом помещичьем доме.

Такова была «светская» жизнь Ставки, положительная сторона которой состояла в том, что на приемах наряду с забавами и «дамскими» разговорами происходил обмен мнениями по важным вопросам нашей внутренней политики, цель каковых была довести до сведения государя императора через посредство бывших на этих приемах лиц его свиты истинное положение вещей в России, служившее предметом все более нараставшего беспокойства каждого из нас.

Наряду с этой, так сказать, повседневной жизнью в Ставке велась скрытая упорная, но, к сожалению, безнадежная работа, имевшая целью побудить Николая II изменить пагубное направление его внутренней политики, принимавшей все более и более опасные формы, чреватые самыми тяжелыми последствиями. Единственным человеком в Ставке, который мог непосредственно повлиять на государя, был начальник штаба генерал Алексеев, делавший ему ежедневные доклады. Тем более что, фактически неся все бремя ответственности за Верховное командование, он более чем кто-либо был озабочен возможным отрицательным влиянием на войска ведущейся внутренней политики.

Помимо этого многие общественные деятели, и в первую очередь председатель Государственной думы М. В. Родзянко[48], отчаявшись добиться от правительственных и придворных кругов изменения направления нашей внутренней политики и отдавая себе отчет в пагубных ее последствиях, начали обращаться, особенно в период времени перед революцией, к генералу Алексееву с настойчивыми просьбами повлиять на императора.

В Ставке было известно, что генерал Алексеев, оставаясь после оперативных докладов с глазу на глаз с государем, несколько раз пытался поднять этот вопрос, причем шли слухи, что один раз разговор между ними принял патетические формы. Однако генерал Алексеев, переходя на незнакомую и чуждую ему почву внутренней политики, не умел найти достаточно убедительных аргументов и не защищал их с необходимой твердостью, чтобы добиться желаемых результатов.

Но, увы, этого не могли добиться и значительно более искушенные во внутренней политике государственные деятели.

Специально с этой целью в Ставку приезжал член Государственного совета, бывший генерал-губернатор Туркестана Кауфман — Туркестанский, пользовавшийся особым расположением покойного государя Александра III[49]. Зная, как почитал император память своего отца и ценил его бывших сотрудников, мы в Ставке возлагали на Кауфмана-Туркестанского большие надежды. Однако после продолжительного и крайне драматического, но безрезультатного разговора с государем он уехал из Ставки совсем расстроенный и даже больной.

Несмотря на искреннюю религиозность государя, не повлияло на него и замечательное, глубоко проникновенное красноречие отца Георгия Шавельского, который по своей пастырской должности неоднократно и настойчиво предупреждал императора о грозящей ему и России опасности.

Говорили с государем об этом и его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, и многие великие князья, между коими особой решительностью отличался молодой и пылкий великий князь Дмитрий Павлович[50], принявший впоследствии во имя спасения России участие в ликвидации Распутина.

Со своей стороны и мы, члены упомянутого выше кружка в Ставке, стремились, пользуясь нашими связями с некоторыми приближенными государя, сделать, как сие будет изложено далее, все, что могли, в этом смысле.

Но все было напрасно. Государь не внял голосу разума, и никто не смог его убедить.

ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ ВТОРОЙ

Ныне имеется много описаний характера императора Николая II, но не многие из них могут почитаться верными и объективными — слишком уж много сгустилось вокруг его личности жгучих и разнообразных страстей.

Большинство этих описаний принадлежит перу крайне оппозиционно и даже революционно настроенных авторов и часто отличаются не только излишней резкостью суждений, но и злобной ненавистью; другие же, менее многочисленные описания ретроградно и религиозно-мистически настроенных авторов грешат чрезмерной идеализацией и сентиментальностью.

Автор настоящих воспоминаний не принадлежит по своим убеждениям и житейской философии, выработанной долгим жизненным опытом, ни к тем, ни к другим. Прослужив полтора года в Ставке при государе, он составил из личных наблюдений и разговоров с ним определенное мнение о его личности, позже проверив это мнение с достаточно отдаленной исторической перспективы, поэтому надеется достигнуть в изложении своего суждения должной объективности.

Император Николай II был по своему нравственному облику из тех, кого в общежитии называют хорошим и скромным человеком.

По природе своей деликатный, он был приветлив и благосклонен в обращении с людьми, особенно со своими приближенными и со всеми, в ком не чувствовал резко оппозиционного настроения или стремления воздействовать на его слабую волю. Никто никогда не слыхал от него грубого или обидного слова.

Его приветливость и благосклонность мне довелось испытать лично на себе: однажды в Ставке вследствие сильного расстройства нервной системы я надолго потерял сон, что крайне меня тяготило. Узнав об этом, государь через своих приближенных дал мне несколько советов, как избавиться от бессонницы, и лично мне их заботливо повторил во время «серкля» после одного из ближайших приглашений к его столу. Между тем я был рядовым офицером его штаба.

Некоторые авторы приписывают ему равнодушие и даже двуличность в обращении с людьми, ссылаясь на то, что нередко министры и государственные сановники, с которыми он только что на аудиенции был приветлив и любезен, находили у себя по возвращении домой указ об отставке. Такие случаи были и в Ставке, но являлись следствием именно деликатного свойства характера государя, не решавшегося лично причинить обиду человеку, который ему служил.

Государь не был подвержен никаким страстям и излишествам. Стол у него был совсем простой, и мы в Ставке никогда не видели, чтобы он выпивал больше одной рюмки водки и иногда за едой еще одной рюмки вина. Из игр любил лишь домино и триктрак, в карты не играл.

Он был истинно верующим и глубоко религиозным человеком, склонным к мистицизму и фатализму под влиянием несчастий, преследовавших его с самого начала царствования, что и отразилось в его с затаенной печалью взоре. Вера была единственной его твердой опорой в несении непосильного бремени правления, свалившегося на его слабые плечи.

Подобно своему отцу, императору Александру III, он был совершенно чужд каких-либо стремлений к роскоши и театральности и, подобно ему, вел в кругу своей семьи простой образ жизни, не ища при безупречной своей нравственности каких-либо для себя развлечений и удовольствий.

Император Николай II был исключительно нежный муж и семьянин. И это его качество, могущее составить счастье обыкновенного человека, для него, слабовольного правителя огромного государства, и для самого этого государства явилось фатальным несчастьем.

О пагубном влиянии на государя нервно и душевно нездоровой царицы, бывшей во власти проходимца Распутина и его омерзительной клики, которая через посредство государыни вынуждала императора Николая II принимать пагубные для России решения, было в свое время много говорено и написано.