Основные моменты, которые вызывают напряжение между нами, – это различия в сфере религиозной доктрины (это понимание статуса Мухаммада и Иисуса) и культурных ценностей. Мы не обедаем в одной комнате, так как она не может находиться наедине с мужчинами (двоюродный брат, муж сестры), не являющимися её ближайшими родственниками[21]. Мы даже не приглашаем свою дочь на семейные торжества и праздники, потому что она не признаёт наших праздников и не отмечает дни рождения. Даже на свой день рождения она не пошла бы со мной в ресторан из-за опасения, что это будет праздником. Откровенно говоря, мне всё это не нравится. Она даже не присоединяется к нам для совместной фотографии со всеми пятью нашими детьми, так как там присутствует муж её сестры. По-моему, это глупо и связано не столько с религией, сколько с культурой. Мой муж полагает, что совсем не ей, а зятю надо несколько измениться. Он спорит с её мужем.

Трудно совсем не иметь друзей-мужчин и не поддерживать связей с родственниками мужского пола[22]. Однажды мы сделали попытку разделить комнаты для мужчин и для женщин. Но в итоге все мужчины (за исключением её мужа) заснули в гостиной рядом с женщинами. Но мне действительно нравится быть с дочерью, и мне нравится её муж, несмотря на эти проблемы.

По правде говоря, те многочисленные сложности, которые у меня возникли с ней, обусловлены не её обращением в ислам, а её психическим состоянием, которое бросилось мне в глаза. Она заявила нам, что мы попадём в ад. Мы, дескать, воспитали её в неправильной вере, кормили её неправильной пищей. Поэтому, думаю, частично это проблема обусловлена кризисом переходного возраста (это моё, не её мнение). Она перестала доверять врачам, медицине, синтезированным витаминам, гомогенизированному молоку. Так что мы больше имели дело с её собственной реакцией, чем её фактическим обращением в новую веру. Я ощутила, что она боится секса, работы, жизни, и прячется за сенью ислама. Полагаю, что это всё ещё очень вероятно, но она окажется счастливой, ведь она любит своего мужа и новый образ жизни.

Так что мне приходится принять это и надеяться, что она будет в состоянии жить как можно лучше. Я надеюсь, что и мы сможем научиться принимать и уважать друг друга, и она достигнет полного взаимопонимания со своим отцом».

Эта семья столкнулась с уникальными культурными обычаями мужа дочери. В частности, это касается запрета для их дочери (его жены) находиться в одной комнате с другими мужчинами, не относящимися к её ближайшей родне, даже если она будет в хиджабе. Родители также обеспокоены некоторыми иными её реакциями на различные ситуации.

Следующая семья более открыта ко всему иному и готова принять разнообразные культурные установки и делиться своими. Их дочь в исламе семь лет. Отец семейства – доктор права, преподаёт в колледже. Мать умерла, и её место заняла мачеха. У отца осталось четверо взрослых детей от первого брака, и у его второй жены тоже есть четверо детей. Отец, чья история приведена ниже, свою первоначальную реакцию на выбор дочери оценил на шесть баллов, а позднее на девять.

«Моя дочь, учась в колледже, познакомилась с иностранными студентами. От своей семьи она переняла большую терпимость к людям, принадлежащим другим культурам и конфессиям. Я, овдовев, женился снова – на одной еврейке.

Когда дочь поступила на работу в Саудовский образовательный центр, у неё появилась возможность общаться с религиозными лидерами при мечети. Она позвонила мне по телефону и рассказала, что приняла ислам. Моей первой реакцией было не удивление, а беспокойство по поводу того, как она справится с дискриминацией. Она сделала выбор в пользу ношения традиционной одежды, включая головной убор. Похоже, что ей удаётся справляться со сложившейся на сегодняшний день предвзятостью. Я вижу, что она устроилась в жизни, и это помогает мне не беспокоиться.

Она сначала приняла ислам, а затем вышла замуж. Тот факт, что её муж был моложе и ещё не состоялся в жизни, не сделал карьеру, вызывал большую озабоченность, чем вопрос религии. Для неё это был уже третий брак. Первый брак распался. Второй, с одним египетским мусульманином, закончился разводом по канонам ислама. Этот же брак был спокойным, и также был заключён в соответствии с мусульманской традицией».

Сначала её семья держала некоторую дистанцию с ней и её мужем, им потребовалось время, чтобы его принять. Но и для него это было непросто. Сегодня же все весьма открыты и дружелюбны к ним. Отношения с её сёстрами стали очень близки, хотя иногда и возникает небольшое напряжение с их мужьями.

«Религиозные ценности и убеждения не создают больших трудностей, но требуют терпимости и признания от каждой из сторон. Нашей дочери нужно наше одобрение. Она не настаивает на том, чтобы и мы приняли её веру. И это помогает. Общение – это замечательная вещь. Мы все начитанны, любим обсуждать разные идеи, политику, события в мире.

Такое испытание очень мало затронуло мои религиозные представления. Я хорошо разбираюсь в теологии и в религии. В моей жизни всегда царил дух понимания и терпимости.

Мне всегда доставляло большое удовольствие знакомиться с другими системами верований, и я всегда активно стремился к познаниям в этой области. Сейчас я агностик по убеждениям и верю во всеобщее братство людей.

Во время праздников у каждого из нас есть, чем заняться. Мы не касаемся религиозных тем в ходе наших встреч в кругу семьи. Мы живём и радуемся жизни, вместе обедаем. Пищевые традиции и обычаи у мусульман и иудеев похожи. Мы не участвуем в их праздниках, но признаём их и уважаем. В нашем доме принято снимать обувь при входе, а еда в основном вегетарианская с небольшим количеством курицы, баранины и рыбы. Таким образом, всё это естественно. У нас дома нет предметов религиозного культа и произведений искусства, и семья нашей дочери не навязывает их нам.

У нас есть два взрослых внука, которых мы очень любим. Они для нас – настоящий источник удовольствия. Наибольшее беспокойство у меня вызывает дискриминация по отношению к дочери и внукам. Моя жена столкнулась с этим в детстве – еврейский ребёнок в нееврейском мире. Это может стать настоящим мучением; многие так называемые христиане испытывают сильную ненависть к «другим» и жестоко их преследуют. Наш зять палестинец, и большинство членов его семьи, включая родителей, сейчас живут в США. И у меня имеются реальные опасения по поводу перспектив в жизни моей дочери, если они решат переехать жить на Ближний Восток.