— Мы не увидим дорогую Росарию за обедом, а также за ужином и за завтраком, потому что она больше с нами не живет.

— Да, но ты вчера сказал…

Джилли только сейчас сообразила, что он ничего как раз и не сказал, а просто кивнул, когда она говорила, что не хочет видеть Росарию рядом со своей дочерью, и предложил ехать с ними. Темная бровь иронически выгнулась.

— Ты услышала то, что хотела услышать, cara mia. Мне нужно было вернуть вас обеих домой, а для этого все средства хороши. Я слишком серьезно отношусь к браку. Запомни это, и у нас все наладится.

— Но когда она уехала? Куда?

— Пару недель спустя после тебя. Теперь она замужем за одним банкиром, живет в Швейцарии.

Интересно, а ему жаль было с ней расставаться? На вид не скажешь. Зато сразу можно определить, что он чувствует, глядя на то, как Джилли переодевается. Она как раз приняла душ и надевала лиловое обтягивающее платье, а муж следил за ней блестящими и шальными глазами. Он хотел ее, но это не означало, что он ее любит. Прошлой ночью Джанкарло взял ее грубо, без предварительных ласк, даже, не раздевшись, но теперь она могла думать только о том, что перед ней, постившейся три долгих года женщиной, лежит самый желанный и совершенный образец мужчины, и ей все труднее справляться с собственным темпераментом.

— Одевайся. Обед в девять, ты что, забыл?

За обедом она едва притронулась к еде, хотя последний раз они ели еще в Англии.

Перед отъездом Джилли позвонила Кимберли, попросила приглядеть за домом, а уже через час они садились в частный самолет. Приземлились в Вероне, затем долгий переезд на машине, и вот Каза дель Пьетро распахнул свои тяжелые двери, встречая Джилли и Анну-Лу.

Джилли очнулась от мыслей и смущенно улыбнулась Анжеле.

— Простите, я сама не своя. Долгий и трудный день. Вы извините меня, но я пойду, лягу.

— Конечно, Джилли, я понимаю.

Джанкарло мягко добавил:

— Неделя вообще была не из легких. Отдыхай. Спокойной ночи.

Она не ожидала от мужа такой чуткости. Неделя в самом деле выдалась сложная: смерть Тома, похороны пять дней спустя, приезд Джанкарло и наконец их стремительный отъезд. Такое могло утомить кого угодно, но странно, что он об этом подумал.

Знакомая спальня встретила ее разобранной постелью и любимой шелковой ночной рубашкой на подушке. Анна все предусмотрела. Интересно, а где теперь спит Джанкарло? Джилли постаралась прогнать эти неуместные мысли. Если она будет о нем думать, то отдыха не получится.

В ванной она приняла душ, наскоро вытерлась и нырнула в ночную рубашку. Массивное зеркало отразило настоящее привидение: пышные складки ткани, белоснежные кружева, светлая грива волос — и абсолютно бескровное лицо, только глаза красные и усталые.

Перед тем, как лечь спать, Джилли зашла в детскую и несколько минут любовалась спящей Анной-Лу. Пусть она будет счастлива, Господи! Для себя Джилли не просила ничего.

Права ли она? Какая разница. Выбора у нее никогда не было, если уж быть честной до конца. После смерти Тома ничто не держало ее в Англии, и Джанкарло прекрасно понимал это. А что касается того, что произошло три года назад… Росарии больше нет в этом доме, а она, Джилли, здесь. Неужели тогда она и впрямь сделала поспешные и неправильные выводы?

Все три года Джилли старалась не думать о своем муже, это было слишком больно. Вчера он все вернул и расставил по местам. Она не забыла его, она точно так же загоралась в его руках и теряла голову под взглядом темных глаз. Просто теперь Джилли знала, что это не любовь. Они станут жить в браке, они будут приносить друг другу физическое удовлетворение, но это не любовь!

Джанкарло не верит ей, она не верит ему, тут все по-честному. Однако у них растет дочь, которая, кстати, успела полюбить отца всего за один день. Джилли не встанет на пути своего ребенка, она не будет больше сражаться с тенями прошлого. Возможно, у них получится и такая жизнь, кто знает.

Она заснула, едва коснувшись щекой подушки, и снов в эту ночь не видела.

Ее разбудило что-то странное. Теплое тело лежало в кровати рядом с ней, тело было обнаженным и несомненно мужским. Она повернулась и нечаянно задела его. Джанкарло вздрогнул, он был здорово возбужден.

— Какого черта ты здесь делаешь?!

Анна разливала кофе по чашкам и приветствовала ее ослепительной улыбкой, а Джанкарло, откинувшийся на подушки, был так неотразим, что Джилли чуть не свалилась с кровати. Она поспешно перевела глаза на Анну.

— Спасибо за кофе, а где Анна-Лу?

— Гоняет по всему дому. Иди, Анна, я сам все объясню хозяйке.

У него накопился громадный список того, что нужно объяснить Джилли. Например, что он делает в ее постели?

— Успокойся. Наша дочь умыта и одета, завтракает на кухне, а потом пойдет играть. У нее завязалась крепкая дружба с котом кухарки.

Низкий голос обволакивал, лишал дыхания и возможности соображать. Джилли чувствовала, как жаркие волны захлестывают все ее тело. Не может она спокойно лежать рядом с Джанкарло, тем более зная, что он совершенно голый! Ее уже почти трясло, поэтому она поспешно спросила:

— А почему кофе принесла Анна? Обычно это делал Альдо.

— Я вспомнил, что тебя всегда это смущало. Тогда я не понимал, что ты впервые делила постель с мужчиной, и тебя смущало, что кто-то это увидит. Я помню, как ты пряталась под одеяло.

— Ты прав, было такое.

Она была тронута, что он это помнит, но следующие слова Джанкарло перечеркнули все теплые чувства.

— Конечно, сейчас это не имеет значения, ведь теперь ты достаточно опытная женщина, но я отдал распоряжения еще до того, как убедился в этом.

Сарказм в его голосе больше не смущал и даже не злил. Она выросла.

— Так что ты все-таки делаешь в моей постели?

— В нашей, Джилли, в нашей постели.

— Ну, это ты так думаешь. После свадьбы ты довольно быстро удрал из нее.

— Опять, Джилли, опять неправильные выводы! Я заботился о твоем здоровье и о здоровье нашей дочери. А ты — нет.

— Ты прав. Я — нет. Я выпью кофе, пока он не остыл.

Она торопливо глотала кофе, а Джанкарло пытливо рассматривал ее смущенное лицо. Собравшись с силами, она передала ему пустую чашку, а он задержал ее руку в своих больших ладонях. Что-то Джилли не понравилось в его взгляде!

— Ты помнишь, мы ведь не вылезали из постели первые недели, а потом доктор сказал: никакого секса! Я перешел в соседнюю спальню, потому что не мог просто спать рядом с тобой, я хотел тебя, я тебя жаждал, я боялся не справиться с собой! Ты улыбалась мне, ты прикасалась ко мне, обнимала меня, а я испытывал дикие муки, потому что должен был обуздывать себя.

— Возможно… то есть хорошо-хорошо! Я все понимаю…