опытом. Слышишь звук за спиной, шагай вперед – для ухода от возможного удара и поворачивайся правым боком, потому так до сердца дальше будет. Дионисий поклонился.

– Бог в помощь, брат Георгий! – сказал он. – Вот без приглашения пожаловал, после всех рассказов диковинных про вас, не мог устоять, чтобы не познакомиться.

Отец Георгий поклонился, пригласил в дом. Сели напротив. Игнат смотрел на монаха с интересом.

– А ведь Вы отче не монах вовсе, – сказал Игнат. После этих слов отец Георгий пристально посмотрел на Игната.

–А кто же я? – спросил он.

–Вот я и думаю кто! Судя по тому, как рубишь дрова – ты похож на воина–ратника.

–Ну, так что ж, многие монахи землю защищали в ратных походах и от этого не прекращали быть монахами.

– Это правда! – ответил Игнат. – Но вот угол удара топора не воинский. В Муроме знавал я одного человека, который именно так рубил топором головы. Палач Муромский. Работа палача, она точности требует и нужно, чтобы топор именно под нужным углом заходил. Иначе голова останется недоотсеченной. Этой науке учат долго, но и отучить от нее сложно. Поэтому монах – ратником может быть, а вот палач – монахом стать не может. «Это закон!» —сказал Игнат. – Ну! Как? Могу я прошлое угадывать? – спросил он и захохотал.

Монах доселе молчавший, сказал: – Удивил ты меня святой отец! Правда, твоя! Не монах я вовсе. Беглый я. Палач из Смоленска, –…после этих слов сзади их раздался какой–то звук. Они оба повернулись и увидели купца Шутова, о котором оба совсем забыли. Тот стоял, весь мокрый от пота, дрожал и крестился:

–Не монах, не монах! – завопил он. – Палач! Беглый!!! – продолжал кричать купец.

Игнат крикнул: – Не ори как на сносях!

Но в это время купец захрипел. Шутов схватился за горло, оттуда торчал нож, который метнул беглый палач. Кровь с клокотанием шла изо рта.

–Ты что? Пошто торгового человека убил? – закричал Игнат на беглого. – Зачем?

– Выдал бы он меня, – тихо ответил монах. Потом он перевел взгляд на Игната: – А ты монашеская твоя душа – тоже меня выдашь?

Дионисий ответил быстро и четко: – Я сам не монах.

Оба посмотрели друг на друга. Игнат спросил: – Удивлен? Тебя звать то как?

– Игнатом, – ответил палач.

– Тески значить мы, – сказал Дионисий.

Это были последние слова, которые услышал перед смертью купец Шутов. Его убил человек в черном по имени Игнат. Сбылось предсказание.

22

Гибель Шутова стала в Калуге событием. Виданное ли дело – наипервейшего купца нашли растерзанным за городом. Волки постарались, так порешил местный князь. Приказано было снарядить местное ополчение для потравы волков. Потому как развелось их в окрестностях множество. Но раньше они только скот били, а теперь убили человека, да какого! Старухи судачили, что в лесу завелся вурдалака, и души православные забирает в ад. Поэтому с ополчением попросили пойти и монахов, дабы силам меча прибавить божью силу, коли меча будет мало. Оба монаха согласились участвовать в судном дне для волков. Шли рядом. Дионисий сказал:

– Это ты ловко придумал с волками–то! Молодец! Комар носа не подточит.

Беглый только мотнул головой. Прошлой ночью, скрывая следы убийства купца, они рассказали друг другу свои истории. Только Дионисий смолчал про клады и золото, а Георгий смолчал, об убиенной им дочери князя смоленского, в которую он был влюблен, и которая ему отказала и собралась за муж за сына воеводы. А сына того нашли потом рубленным в разных частях города. А саму молодую княжну нашли повешенной на поясе сына воеводы, под ее ногами лежала отрубленная голова пропавшего воеводича к ней гвоздем была прибита бумага «Разом теперь вместе буде навеки». Это злодейство он не мог рассказать, да и объяснить не мог ни себе ни другому. Разум его будто помутился. Не знал что творил. А творил страшное. Поэтому оба монаха не все рассказали друг другу, у каждого были на то свои причины.

Цепь растянулась, ополчение ушло вперед с гиканьем, трещотками и собаками. Монахи сели передохнуть.

Дионисий спросил: – А насчет предсказаний покойнику Шутову – ты откуда взял? Ну, про Игната, который его убьет?

– А ты откуда знаешь? – спросил Георгий.

– Сам купец сказывал, – ответил Дионисий.

– Знал я. Видел, что смерть он свою от человека по имени Игнат примет. Но то, что этим человеком буду я, я не знал, – отрешенно вымолвил он.

– Это ты чаво, голос слышишь, какой? Али как? – спросил Дионисий

– Да слышу. Вот, к примеру, ты Дионисий, братьев своих убил, а это грех смертный, – сказал Георгий. Игнат посмотрел на него и сказал: – А вот это брехня!

Георгий улыбнулся: – Я души православные погубил из–за любви, а ты ради золота. Грех это!

Игнат вскочил, схватил копье: – Я тебя сейчас убью! Ты ведьмак!

Георгий сказал, спокойно глядя на Игната.

– Не убьешь! Во-первых, я сильнее и ловчее с оружием. Не успеешь двинуться, убью. Это было сказано так уверенно и спокойно, что Игнат опустил копье и замер в нерешительности.

– Я знаю, что смерть моя о четырех лапах ходит, а не о двух. Видел я в видении. Буде нам друг на дружку гаркать. Давай вместе держаться.

Сказав это, Георгий встал и пошел дальше к березняку. Вдруг с боку прямо на Игната выскочил огромный медведь. Судя по виду, это был молодой самец напуганный криками. Он с ревом набросился на Игната и одним ударом лапы сбил его с ног, вцепился зубами в выставленную вперед руку и начал рвать ее.

Игнат взвыл от боли. Вдруг медведь ослабил хватку и ничком повалился на Игната. Сверху нал ним стоял Монах Георгий и вынимал копье из заушного пространства черепа медведя. Скинув тушу с Игната, он протянул ему руку, помог встать. Все произошло так быстро, что Игнат даже не понял.

– Молодой шатун лет 8 буде, потревожили косолапого, вот и кинулся, – сказал Георгий.

– Мы вроде теперь как братья, – сказал Игнат. – Спас ты меня!

Георгий улыбнулся: – Давай будем братьями, коли хочешь. Пошли!

– Погоди, давай обнимемся, по-братски, расцалуемся что–ли, – сказал Игнат улыбаясь.

Они обнялись.

–Спасибо Георгий! Ты мне отныне брат роднее родного!

Сказав это, Игнат положил Георгия рядом с тушей медведя. Вынул нож с затылка его. В образовавшуюся рану вставил коготь медвежий.

– Никак нельзя нам вместе братуша, – пришептывал Игнат. – Никак.

Беглый палач смоленский так и остался лежать с открытыми глазами. Нельзя понять успел он понять или нет, что видение его о собственной погибели от существа о 4