Что Вайткроу, что Форесты имели особую связь с простым людом, и сами жители в большинстве своем отвергали культистов и не желали что-то менять.

– Мертвецы? Откуда взялись мертвецы и что ты хочешь этим сказать?

– Говорят, милорд Глейгрим, когда милорд Бладсворд предал его посреди поля боя и переметнулся к врагам, разозлился. Говорят, он бросался проклятиями, Богов проклинал, а после пробудил ото сна полчища мертвых и чуть не уничтожил все вражеское войско! С тех пор боятся с ним воевать все простые смертные! Но лорды все ведут их вперед. Свергнуть, говорят, хотят милорда Глейгрима. Никогда б не подумал, что Проклятый король на моем веку вернется. Не иначе, дело рук культистов. Опасно там, милорд, юг дальше всего от творящегося ужаса, лучше здесь.

– Мертвецы… – Вздор говорил старик или правду, понять было сложно. Ферстленд всегда слухами полнился, но если Вайткроу подтвердил свой дар, может ли он быть у кого-то еще? Историю про Первого из Глейгримов бастард слышал и помнил – легенда о Проклятом короле была самой излюбленной на севере. В то же время про самих Холдбистов никто не рассказывал, лорды не поощряли это. Рогор Холдбист и вовсе боролся с глупыми россказнями и поверьями, что, как он считал, могли быть интересны лишь детям. Нянькам и тем доставалось, если те шли на уговоры отпрысков правителя и вещали о начале рода. – Интересно. Верно, после подобного Культ Первых находит себе союзников еще быстрее.

– А то, милорд! Вон и сын мой, Ампис, уж начал заражаться этой болезнью. Хорошо, ушли-то мы вовремя. Здесь-то, в тепле и сытости да подальше от проказы этой, вылечится и вновь прежним станет. Верно, милорд? Ох, глупый ребенок, уж и жена была, и дети, а он все…

– Я хочу поговорить с ним.

– А чего б не поговорить, милорд? На улице он, травы сушиться вешает, да в мечтаниях своих не работает, поди, толком. Только думы думает да о прошлом мечтает.

Старик продолжил причитать, и его ворчание Рирз слышал, даже когда вышел на улицу. Мужчина на десяток лет старше бастарда сидел на земле и медленно раскладывал охапку трав на небольшие пучки. Уже приличная горка пучков лежала за его спиной. Может, отец к нему чрезмерно строг?

– Ампис?

Мужчина повернулся.

– Ох, милорд! Прошу прощения, милорд. – Он сбросил с колен травы и подскочил, чтобы опуститься на колени. В воздух поднялись клубы пыльцы и легких семян.

– Я испугал тебя? Сядь. Да сядь, я поговорить хотел.

– Да, милорд. Прошу прощения, милорд.

– Отец твой сказал, ты к культистам примкнуть хотел?

– Да, милорд. И хотел, и примкнул, но недолго я с ними пробыл, отец меня увез. Насильно почти, да только теперь я понимаю, что не прав был, когда слушал речи эти. Они привлекали, милорд. Говорили, что изменится все, как Первые, правители истинные, вернутся. И сразу лучше станет. Но здесь и без Первых хорошо, сытые мы, да дом получили… Мы благодарны вам, милорд, за это! И за все! А Первые эти не нужны, ничего не изменится к лучшему – отец говорит, что враки это! Верно?

– Полагаю, ты прав. Надеяться на возвращение бывших правителей и мечтать, что это все изменит, глупо. Тебе многое рассказывали культисты, пока ты с ними был?

– Немного, милорд. В тайны свои они не посвящали меня. Да и с главой я познакомиться не успел – увезли меня.

– А про Первых говорили что-то?

– О да. Легенды нам зачитывали. Говорили еще, что Богов нет. Твердили, что в историях Боги вымысел, придумка, значит. Но толк в них имелся – прозреть они позволяют. Благодаря им мы видим могущество, которым обладали Первые, лишь толику его, но все ж.

Если удача улыбнется, то Ампис расскажет про Холдбистов. Пусть и не все, пусть и не лучшим слогом. Как у лекаря, у него должна быть хорошая память.

– И про скольких из Династий ты успел узнать?

– Я только про четыре узнал, милорд. Легенды эти на сказки наши похожи. Что в детстве все любят, разве что кровавее.

– Про кого ты слышал?

– Про Глейгримов и Флеймов – у них война идет, все про них вспоминают и говорят. Про Дримленсов слышал, они ж соседи, да про Холдбистов, тех, что на севере.

– Ампис, расскажи мне легенду о Холдбистах. Очень уж мне любопытно, другие я слышал, некоторые лишь отрывками, но все же, а про Холдбистов – ни разу. Неужто там все чрезмерно жестоко, раз не в почете она?

– Как и у других, милорд. Жестокие они, верно. Злее были, чем все другие… А рассказать расскажу, чего ж не рассказать-то?

Рирз уселся на траву рядом – хорошо, что на юге почти круглый год тепло и, поскольку дождя не шло уж с полцикла, земля была сухой, – и приготовился слушать.

Рассказчик из Амписа оказался неплохой, разве что иногда он отступал от повествования и говорил на посторонние темы. Впрочем, сложить все в одну картину незаконнорожденному Холдбисту удалось.

Тот, кого теперь называли Первым из Холдбистов, на деле не являлся им. Он считал себя достойным занять трон и стать полноправным правителем, однако у него был конкурент – его создатель. Тот, что занял место Первого Холдбиста, отвергал Богов и истязал людей, тот, что породил множество чудовищ и радовался, когда те несли боль и страдания, создал и Первого. Это было его лучшее творение, призванное нести смерть и разрушения.

Создатель не жалел никого – ни женщин, ни мужчин, ни детей, ни стариков, и даже Боги были бессильны. Первый же не питал жалости к народу, однако не желал оставаться вечно в тени и служить лишь оружием.

И тогда Первый из Холдбистов обратился к Богам. Он желал свергнуть своего создателя, однако ему не хватало сил. Наполовину человек, наполовину чудовище, он умел призывать чудовищ себе на помощь, однако не умел править ими.

Боги услышали Первого и наделили его дарами, дабы он справился с опасностью. По договоренности этим даром мог обладать лишь правитель, тот, кто сидит на троне, и после победы все силы должны были покинуть Первого из Холдбистов.

И Первый Холдбист согласился. Он пришел к своему Создателю, предводителю чудовищ, приняв облик одного из его подданных, и ночью, когда тот уснул, убил его, полакомился его плотью, чтобы перенять силы, а после забрал его одеяния, надел на себя лицо мертвеца и отправился в обитель чудовищ. Там он расправился с их предводителем и наутро вышел к народу.

На меч Первого из Холдбистов, что он держал острием вверх, была надета голова предводителя чудовищ, длинноволосая и с обезображенным, перекошенным лицом. Боги хотели забрать его дар, как и было договорено, однако люд, благодарный за спасение, как и рассчитывал Первый из Холдбистов, заступился за победителя и провозгласил его своим правителем.

Первый занял желанный трон, но Боги противились принять его, и когда они спустились на землю, чтобы вернуть свое, Первый призвал разбежавшихся без предводителя чудовищ на защиту. Он знал свою цель и шел к ней. «Победа любой ценой», – сказал он тогда Богам, не желая отступать.