– Да как вы сюда попали?! – вскочил взволнованный Хонда.

– К нам на остров прибежал местный парень, Антон, он сказал, что вас здесь хотят убить. Мы бежали за вами, хотели предупредить.

– Дуры, какие же вы дуры! – Хонда впервые вышел из себя. – Это был Валет! Да какой же я мудак, так сплоховал! Порву суку, он жить не будет!

– Спокойно, паря, – произнес Петрович, – я их мигом догоню.

Робин поднялся и каким-то странным, спокойным голосом заявил:

– Мы пойдем вместе.

– Да что ты! Тебе тут делов выше головы, надо ж все обустроить, взять в свои руки, людишкам местным себя показать. А за девку не переживай, я быстро обернусь.

– Мы пойдем вместе.

Егерь хотел было сказать что-то еще, но, поймав взгляд Робина, осекся, увидев в нем такое, что почувствовал, как на голове седеют волосы. Сил хватило только на то, чтобы согласно кивнуть.

– Хонда, ты тут пока без меня начинай, вместе с Мавром.

Тот даже не подумал возражать и, проводив товарищей взглядом, приказал.

– Векша, возьми пару местных ребят, сходите на то место. Найдите этого подстреленного Антона, вдруг он жив.

Петрович молчал очень долго. Он ничего не сказал, когда увидел кровь на том месте, где девушка упала, настигнутая пулей, ничего не возразил, когда Робин приказал продолжить преследование на лодке, но сейчас смолчать не смог:

– Робин, нам их никогда не найти. Это озеро краев не имеет, одних островов тыща. Года не хватит все осмотреть.

Бросив на егеря помертвевший взгляд, парень безжизненно произнес:

– Мы дойдем до того маленького острова с одиноким деревом. Если там никого не будет, я придумаю, где их искать еще.

Петрович благоразумно промолчал. Такого Робина он не знал и боялся его до полусмерти. Спорить не хотелось совершенно. Сердце охотника тоже болезненно ныло, славную девчонку было жалко до слез. Но помочь ей ничем нельзя, здесь необходимо несколько быстроходных катеров, а где же их взять? Егерь уже смирился с обидной потерей, но не Робин. Тот отнесся к пропаже девушки очень странно, похоже, у него что-то серьезное случилось с головой. Выйдя в озеро, он указал Петровичу курс, заставляя двигаться по одной прямой, не покладая при этом весел. Егерь совершенно точно знал, что у Робина с этой девушкой ничего не было, в их маленьком отряде такое невозможно было скрыть, но сейчас его терзали вполне обоснованные подозрения.

Робин на миг замер с занесенным веслом, взглянул вперед, заработал еще ожесточеннее. Взглянув туда же, егерь заметил на берегу озера скорчившуюся черноволосую фигурку. Отпустив крепкое словцо, он покосился на Робина с суеверным ужасом.

Сата сидела на плоском валуне, обхватив поджатые ноги руками. Камень был теплый, но девушку била сильная дрожь. Робин присел перед ней, положил ладони на мокрые колени. Она подняла на него потемневшие, измученные глаза:

– Робин, – еле слышно шепнули посиневшие губы, – он, он меня…

– Тише, девочка, молчи, я все понял. Ничего страшного, не переживай ты так, забудь. А я его непременно убью, обещаю.

– Робин, ты меня не понял, – уже громче произнесла девушка. – Он хотел со мной делать то, что ты подумал, но не смог. Он стал как дикий, а я тихо взять его пистолет. Ты показывал, как стрелять, я это сделала. Но он был жив, только сильно кричал. Я смогла прыгать с лодки в воду. Я очень хорошо плавать, но еле сюда приплыть. Я сильно устала, мне холодно и больно. Я думала, что скоро умру здесь, мне так холодно.

– Бедняжка, да ты ранена! Ты просто потеряла много крови. Покажи!

Пуля угодила девушке выше лопатки и, пробив тело, вышла над ключицей. Рана была очень аккуратной, очевидно, пистолет был небольшого калибра, но все еще сочилась кровью. Сата явно потеряла ее немало. Перевязочных материалов не было, приходилось надеяться, что кровотечение уже практически закончилось и рана не откроется.

– Ты сможешь самостоятельно надеть на себя мою рубашку?

– Да, Робин, я смогу.

– Вот, возьми, мы отвернемся. Свои лохмотья скинь, они мокрые.

Уже на обратном пути Петрович опасливо поинтересовался:

– Робин, я все никак уразуметь не могу, а как ты догадался, что она на этом острове?

– Не имею представления, – безразлично ответил он, – я просто это знал.

Хонда не сдержал радостного вопля, когда увидел Робина с Сатой на руках. Тот на ходу коротко бросил:

– Она ранена и потеряла много крови. Куда ее можно положить?

– Хижина Бормана свободна, там полно места, есть хорошая койка. Я сейчас какие-нибудь тряпки принесу, подожди.

Хонда притащил с местного склада отрез какой-то грубой материи и тонкое одеяло, энергично перестелил постель павшего вождя, скинув оттуда все, что там было. Робин уложил Сату, укрыл остатками ткани и одеялом – девушка все еще продолжала дрожать. С помощью товарища перевязал ей рану, не жалея ваты и бинтов.

– Сильно больно?

– Ничего, – Сата бледно улыбнулась, – я уметь терпеть.

– Один момент! – Хонда засуетился, заметавшись по хижине, затем подскочил, протягивая стакан. – Вот, выпей.

– Что это?

– Ужасная гадость, хуже не придумаешь, но если осилишь, точно заснешь спокойным сном. Гарантирую, на себе не раз проверял.

Девушка начала пить бесцветную жидкость, вначале ничего не поняв, но тут глаза ее широко раскрылись, оторвавшись от стакана, она закашлялась, обиженно воскликнула:

– Зачем меня заставлять это пить! Это… это огонь-вода!

– Верно, детка, – засмеялся Хонда, – именно так говорили бедняги индейцы.

– Я тебя не понимать!

– И не надо, – сказал Робин. – Успокойся, сейчас водички дам, запить эту гадость. Постарайся уснуть.

Минут через пять измученная девушка забылась сном. Хонда звякнул стеклом, протянул стакан Робину:

– Выпей, тебе это надо. – Чуть помолчав, добавил: – Стакан верни, мне тоже надо. Что там с Валетом?

– Ну и гадость! Не мог водой развести нормально, как малышка это пила!

– Ничего, это только на пользу. Хоть согрелась. Так что с Валетом?

– Не знаю. Он хотел ее изнасиловать, по-видимому, потерял от страсти бдительность, она в него стреляла из его же пистолета, потом прыгнула в воду. Он ее догонять не стал, возможно, серьезно был ранен. Еле доплыла до суши, потеряла много крови, видишь, как ее знобит. Говорила, что Валет был жив, но не стану же я его искать!

– Может, сдох все же? Да хрен с ним! Выпьешь еще? Тут закусь есть, две карамельки.

– Наливай!

Собутыльники в три захода прикончили всю бутылку и одну карамельку, помолчали, думая каждый о своем. Решив, что пора возвращаться к делам, Хонда произнес: