4 августа сражение состоялось и закончилось нашим поражением. Наш урон составил: 8 генералов, 260 офицеров и 8 тысяч нижних чинов. У союзников погибло 1818 человек.

На следующее утро, 5 августа, загремела канонада пятого усиленного бомбардирования, длившаяся четыре дня, стоившая защитникам четырех тысяч человек и причинившая большой ущерб крепости. Горчаков и Остен-Сакен стали принимать меры по эвакуации, распорядившись о сооружении плавучего моста через бухту на Северную сторону А учащенный артиллерийский обстрел продолжался еще пятнадцать дней, унося ежедневно по 500–700 севастопольцев.

Обескровленный гарнизон был не в состоянии исправлять повреждения, силы его падали. К 20 августа французы находились в 60 шагах от Малахова кургана, англичане – в 200 шагах от III бастиона. Пылкий Пелисье решил нанести изнемогающей крепости последний удар.

На рассвете 24 августа открылся трехдневный огненный ад шестого усиленного бомбардирования. Неприятель выпустил за эти дни 150 тысяч снарядов (наши батареи – 50 тысяч). Севастопольцы потеряли за три дня 8 тысяч человек, батареи Малахова кургана и II бастиона вынуждены были замолчать. Держаться дальше в этих развалинах было немыслимо и без штурма.

27 августа ровно в полдень 58 тысяч англо-французов ринулись в атаку. У нас на всем сухопутном фронте крепости было 49 тысяч. После жестокого боя союзники были отовсюду отбиты, однако дивизии Мак-Магона удалось взять Малахов курган и сохранить его за собой, несмотря на отчаянные наши усилия вырвать его обратно. Не помогло самоотвержение командиров, ни героизм горсточки модлинцев, державшихся, несмотря ни на что, против всей неприятельской дивизии в развалинах Малаховой башни. Когда дело дошло до рукопашной, дрались все от генерала до рядового. На выручку остаткам 15-й дивизии и части 9-й подоспели Ладожский, Азовский и Одесский полки, но все усилия вырвать Малахов курган из рук врага остались тщетными. Был ранен генерал Хрулев, командовавший на Корабельной, ранены начальники дивизий: 9-й – генерал Лысенко и 12-й – Мартинау, а начальник 15-й дивизии генерал Юферов заколот штыком. Наши потери составили без малого 13 тысяч человек, у союзников, по их словам, выбыло 10 тысяч человек (7576 французов, 2451 англичан). Лично убедившись в невозможности продолжать борьбу, Горчаков решил воспользоваться утомлением союзников и отбитием штурма на всех прочих пунктах и приказал начать отступление с южной стороны. Отступление под прикрытием надежных арьергардов началось в 7 часов вечера и продолжалось всю ночь. При свете пожаров и непрестанно следовавших взрывов войска переходили бухту по двум плавучим мостам. Арьергарды парализовали все попытки неприятеля дебушировать из Малахова кургана и начать преследование.

Последними сошли с укреплений и проследовали по мосту Тобольский полк и небольшой отряд казаков-терцев.

В эту ночь на 28 августа были затоплены последние остатки Черноморского флота. В дни 28-го и 29-го были взорваны укрепления приморского фронта, и 30 августа неприятель стал занимать груды обгорелых развалин, которыми являлся Севастополь на двенадцатом месяце своей героической защиты. А затем две армии: русская, насчитывавшая в своих рядах с ополчением 115 тысяч человек и отошедшая к Бахчисараю, и союзная, насчитывавшая 150 тысяч человек, несмотря на уход турецкого отряда на Кавказ, встали в бездействии друг против друга. Обе стороны отдыхали от одиннадцатимесячного напряжения, как бы сознавая, что войне наступает конец и что участь ее уже была решена на куртине Малахова кургана в день 27 августа.

Военные действия 1855 г. на Азиатском театре не были столь решительными, как первые два года. Турки, очистив Закавказье, отступили к Эрзеруму. Только в Карсе они оставили 20-тысячный гарнизон, в надежде на сильные естественные и искусственные его укрепления, делавшие эту крепость неприступной. Но русские обложили Карс и успешно его блокировали.

Несколько раз турки пытались прорвать блокаду и пробиться на выручку к Карсу, но напрасно. Одна из таких попыток была сделана в конце августа и дала случай «закаленным в боях» линейцам показать во всю ширь свою удаль и умение пользоваться временем и обстоятельствами.

Получив известие, что сильный кавалерийский отряд турок численностью более трех тысяч человек, при четырех горных орудиях, сосредоточился в селении Пеняк, что в 20 верстах от Карса, по Карсо-Ольтинской дороге, Муравьев двинул против них отряд Ковалевского, передовую часть которого составляли четыре сотни казаков-линейцев, ракетная команда и сотня добровольцев. Давно уже тяготясь вынужденной бездеятельностью под Карсом, казаки, радуясь встрече с врагом, понеслись вперед, по-линейски, как привыкли скакать дома по тревоге. Длинной вереницей растянулись они по тесному ущелью и в 6 часов вечера были уже у Пеняка. Сняв один за другим дозоры и отогнав несколько табунов пасшихся лошадей, казаки бросились в шашки на встретивших их башибузуков.

– Вперед, казаки! – неслось со всех сторон, и уже передовая сотня ворвалась в Пеняк.

Турки выбежали на улицы, очумелые от неожиданности, с трудом приходя в себя. Они метались в разные стороны, искали своих коней. Но коней не было, а со всех сторон на них набрасывались казаки, сбивая с ног и рубя своими острыми шашками. Турки, не выдержав удара, обратились в бегство. Сперва они одиночками пытались убегать задворками, а затем сперва правофланговый, а затем и левофланговый полки обратились в бегство. Есаул Сердюк взял с боя одно орудие, остальные под прикрытием успели уйти. Али-паша, командовавший этим отрядом, попытался остановить бежавшие войска, но его окружили казаки. Он продолжал неистово сопротивляться и был бы зарублен, но подъехавший офицер успел остановить казаков. Али-паша был захвачен в плен. Сбитый с лошади, он стоял покачиваясь, не понимая, что с ним произошло. Исподлобья, свирепо посматривая на толпившихся перед ним казаков, он водил налитыми кровью глазами и твердил:

– Аман, Аман[14]!..

Кто-то крикнул из толпы:

– Что вы с этим супостатом возитесь? Кончайте его, да на коней! Отдыха не будет.

Но подъехавший ранее офицер дал команду:

– К командующему его, – чем закончил споры казаков.

Главная масса турок бежала по ольтинской дороге, а другая – к селению Котык. Пеняк был наш.

Хотя линейцам не давалось задачи атаковать весь отряд, они, упоенные успехом, продолжали его гнать. Они гнали неприятеля на протяжении 15 верст, и только наступавшая темнота и совершенное утомление лошадей заставили их прекратить преследование, в продолжение которого они взяли еще три орудия. Урон неприятеля составил 300 человек. В плен взяты кроме начальника отряда Али-паши один офицер и 45 нижних чинов, остальные разбежались по горам. С нашей стороны убитых не было. Ранены два казака и 6 добровольцев.

В сентябре положение нашей Кавказской армии усложнилось высадкой в Батуми Крымской турецкой армии Омер-паши. Этот генерал, недовольный унизительной, по его мнению, ролью, которую его заставляли играть англофранцузские начальники, совершенно не считающиеся с его мнением, настоял на переводе его армии из Крыма на Кавказ. С ним было 20 тысяч войск и 37 орудий. Одновременно с батумской армией Омера на деблокаду Карса должен был выступить из Эрзерума и Вели-паша.