Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К полудню Гейб добрался до перекрестка двух растрескавшихся асфальтовых дорог. Ярдах в двадцати пяти севернее, как совы на жердочке, на тянувшейся вдоль кромки поля изгороди сидели Руди и Гас, уже ожидавшие его. Судя по угрюмому выражению их простоватых лиц, они тоже вернулись ни с чем.
– Давайте угадаю, – сказал Гейб, подходя к ним с юга. – Вы ни черта не нашли.
Гас пожал плечами.
– У меня по пути было несколько крошечных деревень, все заброшенные… И никакой тюрьмы.
– И у меня тоже, – буркнул Руди. – Одни искореженные тачки да пустые дома. Встретил пару ходячих, смог уложить их без лишнего шума.
Гейб вздохнул, вытащил носовой платок и вытер пот с шеи.
– Проклятье, придется продолжать.
– Почему бы нам не пойти по… – начал Руди.
Вдруг с западной стороны послышался выстрел, и Руди осекся. Похоже, стреляли из мелкокалиберного пистолета. Эхо пару раз повторило резкий хлопок, и Гейб резко повернулся на звук, донесшийся откуда-то из леса.
Его товарищи тоже подняли головы, а затем посмотрели на Гейба, который вглядывался в раскинувшееся за изгородью холмистое поле. Несколько мгновений все молчали.
Затем Гейб снова повернулся к напарникам и сказал:
– Так, идите за мной… Пригнитесь. По-моему, мы только что напали на золотую жилу.
Лилли почти весь день провела в квартире, глотая аспирин и бродя по комнатам. Одетая в спортивные штаны и майку футбольной команды Технологического института Джорджии, она проводила учет на собственном складе огнестрельного оружия и боеприпасов. Яркие лучи солнца проникали в комнату даже сквозь жалюзи. Голова раскалывалась, но Лилли не обращала внимания на боль и работала на адреналиновых потоках чистой ярости, которые курсировали по ее телу, как электрический ток.
После бессонной ночи и нескольких резких фраз, брошенных Остину, она чувствовала себя очень возбужденной и горела желанием отомстить чертовым негодяям, которые проникли в Вудбери и из-за которых она потеряла ребенка. Почти два года прожив среди этой чумы, Лилли вывела единую теорию разумного поведения выживших. Либо помогайте друг другу – если есть возможность, – либо оставьте друг друга в покое. Но эти захватчики наплевали на все приличные способы взаимодействия и все испортили, поэтому в душе Лилли бушевал гнев. К счастью, живот стал чуть менее чувствительным – а все мечты рассеялись, как дым, – и теперь внутри шагавшей из угла в угол девушки все бурлило от жаркой ненависти к этим людям.
Все ящики, и коробки, и старая мебель были отодвинуты в сторону и выстроены вдоль стен, чтобы освободить место для целого арсенала стрелкового оружия, ножей и запасных патронов, разложенных на полу. Лилли даже не представляла, сколько всего набрала за прошедшие месяцы – может, из-за паранойи, а может, из-за мрачных предчувствий, – но теперь все это было разложено перед ней ровными рядами. Два пистолета «Ругер MK II» двадцать второго калибра лежали поверх остального оружия, скрещенные, как на гербе. Рядом с ними были дополнительные магазины на десять патронов и несколько патронташей, в каждом из которых было по пятьдесят патронов с высокой начальной скоростью и выемкой в головной части. Под ними виднелись упаковки с патронами для винчестера на сорок гран, мачете, несколько разномастных глушителей, глок Остина, помповая винтовка «Ремингтон», винтовка М1 «Гаранд» с телескопическим прицелом, три длинных ножа разной степени остроты, кирка с длинной рукоятью и целый ассортимент кобур, ножен и футляров, аккуратно выложенных в ряд.
Из кухни донесся голос Остина:
– Суп готов!
Он объявил это, вложив в голос все воодушевление, на которое был способен, и все же ему не удалось скрыть печаль, которая тяжким весом лежала у него на плечах.
– Может, пообедаем вместе в задней комнате?
– Нет аппетита, – ответила Лилли.
– Лилли, да ладно тебе… Не поступай так со мной, – сказал Остин, входя в комнату с полотенцем в руках. На нем была потрепанная футболка с изображением группы REM, распущенные длинные кудри падали на спину. Он был встревожен. – Тебе нужно поесть.
– Зачем?
– Лилли, ради бога.
– Слушай… Я ценю твою заботу, – она даже не взглянула на Остина, продолжая изучать свой арсенал. – Ты поешь, а я пока не буду.
Остин задумчиво облизал губы и попытался подобрать слова.
– Ты ведь понимаешь, что мы, может быть, никогда больше не увидим этих людей?
– О, мы их увидим… Обещаю… Мы их увидим.
– Что это значит?
Лилли смотрела на оружие.
– Это значит, что мы не остановимся, пока не найдем их.
– Но зачем нам это? Что это изменит?
Лилли удивленно взглянула на него.
– Что, уровень IQ неожиданно упал до комнатной температуры?
– Лилли…
– Ты что, по сторонам не смотрел?
– В том-то и проблема! – Остин швырнул полотенце на пол. – Я не отходил от тебя ни на шаг, я не упускал ни одной чертовой детали! – он с трудом сглотнул, шумно втянул в себя воздух и попытался успокоиться, тщательно выбирая слова. – Я знаю, что тебе больно, Лилли, но и мне тоже больно.
Лилли снова посмотрела на груду оружия и очень тихо произнесла:
– Я знаю.
Остин подошел к ней и дотронулся до ее плеча.
– Это безумие, – сказал он.
– Чему быть, того не миновать, – ответила она, не поднимая глаз.
– И чему же не миновать?
Лилли повернулась к Остину.
– Проклятой войне.
– Войне? Правда? Ты говоришь, как Губернатор.
– Здесь мы или они, Остин.
Юноша тяжело вздохнул.
– Я не боюсь их, Лилли… Я боюсь за нас.
Лилли окинула его взглядом.
– Прекрати зарывать голову в песок и начни бояться их, иначе нас вообще не будет… Не будет ни Вудбери, ничего, черт тебя дери!
Остин опустил глаза и ничего не сказал.
Лилли хотела было продолжить, но вдруг передумала. Выражение лица Остина неуловимо изменилось, глаза увлажнились, по щеке покатилась одинокая слеза. На мгновение она задержалась на подбородке, а затем упала на пол. Гнев Лилли тотчас рассеялся, ее окатило волной неизбывной печали. Она подошла к Остину и обняла его. Он обнял ее в ответ и горьким шепотом сказал ей на ухо:
– Я чувствую себя беспомощным. Сначала мы потеряли ребенка… а теперь… ты отдаляешься от меня. Я не могу тебя потерять… не могу… просто не могу.
Лилли обнимала его, гладила по голове и тихо шептала ему на ухо:
– Ты меня не потеряешь. Ты мой. Понимаешь? Мы вместе – и точка. Ты понимаешь?