За 1937–1938 гг. органами НКВД было арестовано в стране 29 тыс. евреев по политическим статьям. Ежедневно ГУЛАГи пополнялись невинными жертвами. Среди них было немало энтузиастов, строивших «счастливую жизнь» для евреев в ЕАО. В эти годы обострилась международная обстановка на Дальнем Востоке.

В 1938 г. советско-японский вооруженный конфликт перечеркнул планы организованного заселения ЕАО. Несмотря на то что на 1939 г. было намечено переселение в область 250 еврейских семей, никто из них туда так и не приехал. По переписи того же года население ЕАО составляло 108 938 человек, в том числе 17 695 евреев (16,2 %), из которых в городах области проживал 13 291 человек.

Сменивший Рыскина на посту первого секретаря партии ЕАО Г. Н. Сухарев неоднократно обращался в Москву с просьбами возобновить переселение евреев в область. В записке на имя Маленкова (апрель 1940 г.) он бил тревогу по поводу того, что идет непрерывный процесс снижения доли еврейского населения… еврейские школы не укомплектованы учениками… областная газета на еврейском языке издается тиражом 1 тыс. экземпляров. Сухарев предлагал в «ближайшие два-три года» направить в ЕАО 30–40 тыс. евреев из западных областей Украины и Белоруссии. Однако этим грандиозным планам не суждено было сбыться. Биробиджанский проект, представлявший собой на самом деле не более чем пропагандистскую акцию, очень скоро обнаружил свою очевидную нежизнеспособность.

Итак, переселенческая политика советского правительства, как в крымском, так и биробиджанском варианте, была нереальным мифом властей и привела к полному краху.

Любопытно, почему же Сталину так необходим был именно этот «образованный» помощник? Вполне очевидно, что на роль палача в годы массовых репрессий мог подойти любой из его окружения. Однако «вождь» готовил для Молотова иную роль, для исполнения которой требовался податливый и преданный ему человек.

В 30-е гг. как член Политбюро и как Председатель Совнаркома Молотов занимался различными вопросами внешней политики. У него часто возникали разногласия с наркомом по иностранным делам М. М. Литвиновым. По мнению бывшего ответственного сотрудника НКИД Е. А. Гнедина, Литвинов оставался в то время «единственным наркомом, сохранившим самостоятельность и чувство достоинства». Такой человек был явной преградой для Сталина, который уже подготовлял свою стратегию «дальнего прицела» по отношению к Германии.

Нет сомнения, что действия Сталина и его окружения не раз играли на руку гитлеровцам, давали им материал для антисоветской пропаганды, наносили ущерб как внутренним, так и международным позициям Советского Союза, а по большому счету — делу мира и безопасности народов. В то же время необходимо иметь в виду, что если «враги народа» внутри страны были выдуманы, то прямая опасность фашистской агрессии становилась в конце 30-х гг. суровой реальностью для Советского Союза. И это требовало от советской дипломатии немалых усилий для того, чтобы, с одной стороны, не дать втянуть себя в ситуацию, когда Советский Союз оказался бы в состоянии международной изоляции, а с другой — делать все практически возможное для предотвращения фашистской агрессии.

При оценке развития советско-германских отношений в 1939–1941 гг. необходимо иметь в виду ослабление в результате сталинских репрессий и утвердившихся авторитарных методов управления роли Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) на формирование и практическое осуществление советской внешней политики. Репрессии, единичные в отношении дипломатических кадров в начале 30-х гг., к концу десятилетия приобрели массовый характер. К лету 1939 г. жертвами репрессий стали пять заместителей наркома — Л. М. Карахан, Н. П. Крестинский, X. Г. Раковский, Г. Я. Сокольников, Б. С. Стомоняков, 48 полпредов СССР, в том числе С. С. Александровский, А. А. Бекзадян, М. А. Карский, К. А. Хакимов, К. К. Юренев, Я. Л. Янсон и др., тридцать заведующих отделами НКИД, двадцать восемь глав консульских представительств, 140 сотрудников НКИД, из них ИЗ руководящих работников, если учесть, что Советский Союз имел до войны дипломатические отношения лишь с тридцатью странами, а в составе НКИД насчитывалось менее пятисот кадровых дипломатов, то можно с полным основанием сказать, что, по существу, ежовские и бериевские палачи выкосили цвет и гордость довоенной советской дипломатии. Работники советских посольств в некоторых странах (Китае, Монголии, Финляндии, Латвии, Литве, Польше, Чехословакии, Болгарии) были репрессированы почти поголовно. Начавшееся сближение с Германией потребовало устранения с поста народного комиссара иностранных дел Литвинова, с которым у Сталина возникли разногласия по принципиальным вопросам. Да и в самом наркомате евреев было много. За ними шли латыши. Такая ситуация сложилась исторически. Евреи хорошо знали Запад, многие свободно владели иностранными языками. Это потом начали назначать послами людей, которые не владели языком страны, в которой они представляли СССР. При Литвинове подобное было невозможно. И Суриц, и Розенберг, и многие другие свободно разговаривали на нескольких европейских языках. И были людьми европейской культуры. Но они в новой ситуации не устраивали вождя. И вот 3 мая 1939 г. Сталин направил комиссию в составе Молотова, Берии и Маленкова в Наркоминдел для проведения чистки.

Молотову, новому наркому иностранных дел, Сталин сказал прямо и недвусмысленно: «Убери из наркомата евреев». Что и было сделано. Особой ретивостью в развернувшейся там антиеврейской чистке отличился первый заместитель Маленкова Н. Н. Шаталин, возглавлявший тогда в Управлении кадров ЦК отдел дипломатических кадров. Впоследствии он стал секретарем ЦКВКП(б). В это же время было создано Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Во главе этой структуры был поставлен ярый антисемит Г. Ф. Александров.

На XVIII съезде партии Сталин дал понять Гитлеру, что их интересы в возможной будущей войне совпадают. Он настойчиво внушал ему, что англо-американцы и французы заинтересованы спровоцировать войну между Германией и СССР, поскольку это ослабит два мощных военизированных государства и даст возможность диктовать им свою волю. Стратегия сталинского «дальнего прицела» заключала в себе два тактических момента: втравить Гитлера в войну против будущих стран — союзниц СССР и, дав Германии и западным державам ослабить друг друга в этой войне, самому выступить на сцену, чтобы навязать всей Европе большевистский порядок вместо гитлеровского «нового порядка». Таким образом, стремясь к союзничеству с Гитлером, Сталин соблазнял его идеей раздела Европы между Германией и СССР. Молотов как раз и нужен был, чтобы прозондировать почву для заключения пакта с новым союзником. С «англофилом» Литвиновым ни Гитлер, ни Риббентроп не желали иметь никаких дел.

Очень скоро о коварном замысле советского лидера стало известно иностранным дипломатам. Подготовка к тайным переговорам велась как в Москве, так и в Берлине. Тогдашний посол США Болен известил свое правительство, что, по данным его осведомителя, СССР и Германия вплотную приблизились к соглашению. Наконец, 19 августа было открыто объявлено, что 23 августа Риббентроп прибудет в Москву. Мировая общественность была шокирована.