Черт, сколько сложностей! Так что давайте решать таковые списочным порядком. Если первым делом решено закупить продукты, этим и займемся! Но где Волчок, черт бы его побрал?

Федор надиктовал краткое сообщение в квартирный коммуникатор и совсем было собрался идти домой, как снизу донеслось пикантно-жеманное девичье хихиканье и знакомый басок. Пискнул запирающийся замок на парадной двери.

Ваня не преподнес никаких сюрпризов – объявился с новой шалавой под мышкой. Красотка незнакомая, на вид лет пятнадцать. Педофил, млин!

– Здравствуйте, Иван Вячеславович, – наиехиднейшим образом раскланялся Федор. – Можно вас на минуточку?

Дева, обладавшая пухлыми губками, крашенными в поросячье-розовый цвет, взъерошенной прической аналогичного колера и наивными глазками монастырской послушницы, тотчас надулась – ее воздыхателя отвлекли от самого важного дела в жизни, коим, без сомнения, является голубиное воркование над ушком розовой прелестницы. Кроме того, в перспективе ей светило более приятное времяпровождение, когда нежные словеса заменяются действиями поактивнее и попроще.

За что можно ценить Волчка, так это за безошибочное чутье. В другое время Федор был бы вежливо (или не очень) отослан куда подальше – сколько раз бывало! Но тут Ваня заметил в глазах Литвинова нечто такое, что заставило его стряхнуть воздушное существо с плеча, моментально собраться и сдвинуть брови.

– Что?

Перемена удивительная. Человека будто подменили – разгильдяй мигом исчез, заместившись серьезным взрослым парнем. Не смотря на федоровское шутовство, Ваня почувствовал, что сосед явился далеко не просто так. И дело, с которым он пришел, требует очень пристального внимания.

– Зайдешь, вечером? – Федор все-таки сник, понимая: неприлично отрывать человека от личной жизни, пусть даже и не самой упорядоченной. Волк, однако, не сдался.

– Иди, погуляй пока, – почти грубо сказал он розовому созданию, каковое мигом приняло оскорбленный вид. Создание, как это делают все малолетки, громогласно всхлипнуло и лавиной скатилось вниз по лестнице – видимо, стерпеть такое оскорбление было выше ее сил. Хлопнула дверь.

– Ненавижу, когда вот так обламывают, – вздохнул Ваня. – Ладно, перетопчусь. Что стряслось? У тебя рожа, будто у покойника.

«Однако… – подумал Литвинов. – Неужели на самом деле я так напуган?»

Признаться в этом самому себе было сложно, не хотелось верить. Но Федору действительно было очень страшно. Страшно, как никогда в жизни.

* * *

– Ого! Мужского полка прибыло! Почему я его не знаю?

Федор едва не споткнулся на пороге собственной квартиры, когда они с Волком поднялись наверх – беседовать. Не ожидал, что в доме ждет не только унылый Вамба.

Белоснежный пес виновато слез с дивана, забираться на который ему не дозволялось. А на необъятном лежбище устроилась госпожа директриса – Светка Кшесиньская собственной персоной. Ничего удивительного, у нее был запасной ключ. Пришла, обнаружила, что хозяина где-то носит, и решила подождать за изучением гламурного журнала, каковые Федор покупал нарочно для таких случаев.

Говорят, будто красота и ум у женщины – понятия несовместимые, но Света могла запросто доказать, что из любых правил существуют исключения. Она была натуральной платиновой блондинкой, вполне могла фотографироваться в качестве модели для упомянутых журналов, носила дорогущие прикиды от лучших модельеров и сочетала впечатляющую внешность с цепким разумом, бульдожьей хваткой и почти невероятными деловыми качествами. Федор не переставал удивляться, отчего вдруг Светка, с ее двумя высшими образованиями (финансы и юриспруденция), напористостью носорога и невероятной работоспособностью, предпочитает мелководье скромного частного бизнеса, а не уйдет в крупную корпорацию или банк, где ее примут с распростертыми объятиями. Одна фамилия чего стоит – Светка на полном серьезе уверяла, будто ведет родословную от той самой знаменитой балерины, имя которой носит одно из красивейших зданий Петербурга! Единственно, в угоду польским корням, фамилия произносилась мягко: не Кшесинская, а Кшесиньская. Светка полагала, что в этом присутствуют шарм и загадочность.

Ваня, узрев гостью, неожиданно покраснел, что ему было решительно несвойственно. Оправился, впрочем, быстро – привычно надел на лицо маску приветливости и живой заинтересованности, чем немало позабавил что Федора, что саму Светку: она, как женщина взрослая и состоявшаяся, была к мужчинам разборчива и подходила к данному вопросу с философской прагматичностью. Волк на ее фоне выглядел сущим кутенком, пускай и симпатичным. Ничего, пройдет лет пять – заматереет, а розовые девочки будут прочно позабыты в пользу шикарных львиц.

Познакомились. Федор отметил в Светкином взгляде настороженность – она всегда остается прежде всего бизнес-леди, – и постарался уверить любимую коллегу и начальницу, что сей вьюнош – человек правильный и ему можно доверять целиком и полностью. Федор в это искренне верил – никакого западла от Волка он никогда не видел, твердо полагая, что Ваня не подведет в любой разведке. По меньшей мере, пока не подводил, а раздолбайство – это лишь образ жизни, но никак не ее принцип.

– Всегда любила холостяцкие берлоги, – непринужденно сказала Светка, имея в виду более чем скромную обстановку федоровской квартиры. – Что человеку нужно для жизни? Диван, компьютер и кухня с сортиром. Полный набор для работы и отдыха.

– Язва, – вздохнул Литвинов. – Кофе, коньяку?

– И того, и другого. Я вообще-то по делу.

Очередной незаметный взгляд на Волка, устроившегося на кухонном табурете. Тихий намек: речь пойдет о бизнесе, Ваня здесь лишний. Федор понял, что пора перехватывать инициативу – бизнес подождет.

– Вот что, дамы и господа. – Пауза была старательно выдержана, Федор думал, как преподнести свой стратегический план. – Кажется, у нас появились проблемы. Глубокие проблемы.

– Ты про себя, меня, Ваню или всех сразу? – уточнила Светка. – Но в целом ты прав: дела стоят, а конца-краю всеобщей сумятице не видно. Сегодня утром отменили торги на питерской и московской биржах, новости смотрел? Причем отменили не на один день, а на «неопределенное время». Вся торговля и снабжение теперь будут жестко регулироваться властями, цены на основные товары заморожены. Будете смеяться, но в Германии ситуация аналогичная. Федя, представляешь последствия?

– Последствия? – Литвинов пожал плечами. – Государственного регулирования экономики не было со времен Советского Союза, немцы практиковали такое лишь при Гитлере, а потом в ГДР… Ого! Кажется, сообразил! Неужто режим военного времени?

– Похоже на то, – мрачно отозвалась Светка. – Я приняла кое-какие чрезвычайные меры, чтобы не остаться в дураках навсегда: нет никакого желания играть с властью в азартные игры, не зная правил. Судя по всему деньги начнут стремительно обесцениваться, единственным платежным средством в случае экономической катастрофы будет готовая продукция… Короче, видел трейлер возле парадной?